На первом этаже нашего дома, как раз под нами, про живала семья профессора Косованова. Она, чуть ли не единственная во всем дворе, занимала две комнаты.
В повседневной жизни, в быту, «дядя Слава», как мы, мальчишки, звали профессора промеж собой, был очень простым и скромным человеком, как и подобает истинному интеллигенту. Поэтому его неожиданный арест в ночь на 12 июня 1937 года, подобно грому, поразил весь двор.
Вскоре исчезла и семья профессора. Ее куда-то выслали. Только после войны я случайно увидел на улице жену Косованова - очень похудевшую, изможденную женщину - с двумя девочками, очевидно, внучками. Может быть, прочитав эти строки, они отзовутся?
Лишь теперь, спустя более пятидесяти лет, я получил возможность ознакомиться с некоторыми документами, проливающими свет на страшные и трагические события тех лет. Но для начала надо рассказать вообще о жизни, работе, творческой деятельности В.П.Косованова.
В «Сибирской советской энциклопедии», которая издавалась в Новосибирске в 30-е годы, сказано, что Вячеслав Петрович Косованов родился в 1880 году в селе Лугавском Минусинского уезда, в крестьянской семье (по другим источникам - в семье служащего горнозаводских предприятий, что ближе к истине). Затем - учеба в школе, горном училище в Барнауле, работа горным инженером, геологом, научная и преподавательская деятельность. Круг его научных интересов необычайно широк - геология, минералогия, горное дело, экономика, картография, землеустройство, краеведение, библиография! Другого подобного энциклопедиста, эрудита, человека невиданной энергии и напора, город на Енисее тогда не знал. Недаром его в народе уважительно звали «профессором Красноярского края». Еще в молодости Косованов обошел сотни километров по хакасским степям, ставя разметочные флажки в предполагаемых местах залегания медной и железной руды, каменного угля, других полезных ископаемых. Уже в 1902 году ему удалось опубликовать свою первую научную работу «Применение земляного бурения при розыске золотых россыпей и других полезных ископаемых».
Но в полную силу талант ученого раскрылся лишь в 30-е годы.
Сначала члены Красноярского отдела Русского географического общества
избрали его своим председателем. На этом посту он оставался свыше десяти лет. Затем в 1927 году исполком Сибирского краевого Совета рабочих, крестьянских и красноармейских, депутатов ввел В.П.Косованова в комиссию
по составлению генерального плана развития
огромного региона, простиравшегося от Зауралья до Забайкалья. В 1928
году редакционный совет Сибирской советской энциклопедии
предложил ему стать редактором научно-исследовательского отдела издания.
Еще ранее В.П.Косованов был избран президентом Приенисейского отдела Восточно-Сибирского общества по изучению производительных сил Сибири. Была налажена связь со многими научно-исследовательскими учреждениями, проведена картографическая съемка стройплощадки будущих цементного завода, бумажного комбината, выполнены геологические и горно-разведочные задания по проектированию строительства Красноярской ГЭС.
Поисково-разведочные работы, выполненные В.П.Косовановым в Хакасии, послужили толчком к открытию черногорских каменноугольных копей, сыгравших впоследствии большую роль в развитии промышленности. Им же было разведано Иршинское буроугольное месторождение. В 1935 году профессор В.П.Косованов и геолог Я.В.Сосунова обследовали и описали как с геологической, так и с экономической стороны месторождения белого и пестрого мрамора, залегающего в окрестностях Красноярска. Через год этими месторождениями заинтересовались строители московского метро и канала Москва-Волга...
Немало теплых строк посвятил этому энтузиасту сибирской науки известный советский писатель Эль-Регистан. В его книге «Необычайное путешествие» читаем:
«…Накануне отлета из Красноярска я познакомился, наконец, с профессором Косовановым, имя которого неизменно упоминали те, с кем я беседовал о новом крае и его возможностях. В мою комнату в гостинице вошел худощавый пожилой человек, лет пятидесяти пяти с быстрыми движениями и неиссякаемой энергией светившейся в его широко открытых глазах. Профессор страшно спешил: в семь пятьдесят вечера - лекция по геологии в техникуме, в девять - сообщение по землеустройству в комиссии крайисполкома, в девять сорок пять - свидание с приезжим гидрографом, в десять тридцать ждут в редакции, в одиннадцать двадцать он обещал просмотреть одну краеведческую записку...»
Упомянутая здесь редакция - это редакция газеты «Красноярский рабочий», в которой Вячеслав Петрович всегда был желанным гостем и в которой автору этих строк пришлось поработать потом не один десяток лет. Немало статей опубликовал профессор на ее страницах, немало поднял актуальных проблем развития приенисейского края.
15 июня 1934 года. На Красноярском железнодорожном вокзале тысячи жителей города восторженно встречают героев-челюскинцев. Среди встречавших был и профессор Косованов. Прямо с вокзала он мчится в редакцию «Красноярского рабочего», он загорелся новой идеей - организовать в крае массовый геологический поход. И вот 18 июня в газете появился призыв: «В поход имени челюскинцев! Разведаем богатства сибирских недр!»
Поход, мозговым центром которого был научный штаб во главе с В.П.Косовановым, удался
на славу. В нем приняли участие почти 500 человек,
в основном молодежь. За три-четыре месяца было обнаружено
156 новых точек полезных ископаемых - золота, меди,
серного колчедана, слюды и других.
А вот передо мной еще одна страница «Красноярского рабочего» от 8 января 1935 года. Ее пересекает крупный заголовок: «Приложим все наши силы на освоение громадных богатств нашего края». Это - материалы совещания научных работников, краеведов и специалистов в редакции газеты или, выражаясь современным языком, беседа за «круглым столом». Организатором и душой совещания, конечно же, вновь был неугомонный профессор - наш «дядя Слава». В своем выступлении он с присущим ему пылом и энтузиазмом обрисовал перспективы дальнейшего развития только что созданного Красноярского края, дал подробную характеристику запасов его недр - золота, цветных металлов, железа, угля, нефти, графита, стройматериалов. Особое же внимание уделил гидроэнергетике, ведь именно он первым обосновал необходимость строительства, руководил изыскательскими работами для будущей Красноярской ГЭС.
В этом же номере газеты помещен снимок, на котором запечатлено место проектировавшейся тогда ГЭС – всего в нескольких километрах от краевого центра, выше по течению Енисея, невдалеке от знаменитого Шалунина быка.
Помнят профессора Косованова красноярцы... Вот небольшой отрывок из воспоминаний о нем, написанных ветераном войны и труда М.А.Голых: «Мы с отцом были охотниками, ну и рыболовами. Однажды меня вызвали в Красноярск, в «Общество по изучению Красноярского края», которым руководил профессор Косованов Вячеслав Петрович. Мне предложили вступить в это общество и направили на курсы геологов-коллекторов, которые я и закончил осенью 1933 года. После этого мне довелось участвовать в геологоразведочных работах на территории Емельяновского и Сухобузимского районов, а также собирать и еженедельно отправлять в Общество записи фольклора, данные о погоде и т.д.
Профессор Косованов приезжал к нам раза четыре, вместе с ним были и другие ученые,
например, профессор Клячин из Москвы, ученый секретарь Блохин,
которые всегда ночевали у нас, хотя мы занимали всего одну комнату. При этом мы с Косовановым укладывались на полатях, а остальные на кроватях и прямо на полу. Дважды нам пришлось заночевать и в тайге (там была водяная мельница на ручье Шумиха).
Однажды мы с отцом разведали месторождение горючих сланцев, набрали с полмешка образцов и привез ли Косованову в лабораторию. Передали мы ему и найденные нами куски полевого шпата, медного колчедана, слюды и других полезных ископаемых.
Вячеслав Петрович, кроме Общества, уже работал в крайисполкоме начальником Топливкома (его кабинет находился на 1-м этаже здания крайисполкома по тогдашней улице Сталина - ныне пр.Мира, № 86, вход в здание с ул.Кирова). Я был у него несколько раз, навещал его и дома. Это был простой и обаятельный человек. Вячеслав Петрович много с нами поизлазил скал, ручьев, тайги. Трудно нам с отцом было за ним успевать, у него была невероятная выносливость и стремление узнать, посмотреть и пощупать. Еще раньше Вячеслав Петрович, когда мне было лет 14, подарил мне библиотечку из 35 брошюр по полезным ископаемым. Он говорил, что из меня может получиться хороший геолог, только нужно учиться.
В те годы мы с отцом открыли месторождение сапропелитов, 11 июля 1934 года нас обоих пригласил Блохин, мы вместе посетили редакцию газеты «Красноярский рабочий», где нас сфотографировали и расспросили о наших открытиях. А 12 июля того же года с удовольствием прочитали статью под заголовком «Отец и сын».
Что еще можно добавить к портрету профессора Косованова? Оказывается, как свидетельствует публикация в одном из номеров журнала «Сибирские огни» за 1928 год, когда отмечался 25-летний юбилей научной и краеведческой деятельности В.П.Косованова, он был еще и изобретателем! Например, создал ряд приборов, облегчающих техническую работу в области геодезии и практической топографии. Среди них координамометр и графометр - на первый был получен патент еще в 1912 году.
Список научных трудов, опубликованных В.П.Косовановым, весьма внушителен. И венчает его трехтомная «Библиография Приенисейского края». Она содержит три раздела: 1) социально-экономические науки, 2) филология, чистые науки и прикладные знания, 3) историко-географические науки.
В процессе работы над этим очерком я получил письмо из Абакана (правда, его автор пожелал остаться неизвестным). В письме открываются весьма любопытные, я бы сказал, романтические подробности деятельности Вячеслава Петровича и его единомышленников.
«Профессор Косованов, - сообщал автор, - одно время работал в «Обществе изучения Красноярского края». По утрам все члены этого общества собирались вокруг огромного самовара, пили чай и обменивались мнениями, кто что нового узнал по теме. Как-то одному из членов общества (кому - не знаю) прославленный военачальник, герой гражданской войны М.Н.Тухачевский прислал по случаю «вечное перо», то есть автоматическую ручку с заправленными в нее чернилами. Эту ручку М.Н.Тухачевский привез из-за границы, где был в командировке.
Чтобы каждый член общества в какой-то мере приобщился к талисману маршала, было принято решение сделать эту ручку общим достоянием. Но чтобы никто не использовал ее дольше других, не имел никаких преимуществ, решили расписываться авторучкой маршала всем по очереди лишь в день выдачи зарплаты.
Этот торжественный акт совершали все 45 человек. Но вот однажды тетя Нюся, уборщица помещения, где заседало «Общество изучения Красноярского края», не дождалась пить чай из общественного самовара никого – все 45 человек были арестованы...»
Так все это было или не так - утверждать сегодня трудно. Может, живы и другие свидетели, которые могут рассказать, опираясь на факты и документы, и о работе упомянутого Общества, и об авторучке Тухачевского, и о дальнейшей судьбе арестованных?
Уголовное дело на профессора Косованова В.П. было заведено в июне 1937 года. Первый архивный документ – обширная справка о его «контрреволюционной деятельности». Читаю:
«В период 1917-1927 годов к/р деятельность Косованова проходила по линии проведения повстанческой агитации и сколачиванию повстанческих кадров. Под руководством комитета Сибобластников, в котором Косованов играл видную роль, в этот период был организован по Енисейской губернии целый ряд вооруженных бандитских восстаний против Советской власти.
При разгроме восстаний - часть руководителей комитета была арестована, в частности, лидер эсеров Колосов Евгений Евгеньевич, а Косованов и другие ушли в подполье, продолжая вести активную работу по установлению связей с членами к/р эсеровской организации, находящимися в политизоляторах, ссылках и других местах заключения, а также и с сохранившимися эсеровскими кадрами на воле, вместе с этим продолжая вести работу по подготовке вооруженного восстания».
Стилистика «Справки», конечно, хромает на обе ноги - автору не до нее, главное - нагнать больше страху, показать, какое крупное «осиное гнездо» растревожено, какие чудовищные планы были у этих заговорщиков.
Впрочем, все это - только «цветочки», «ягодки» будут впереди, когда нужны будут конкретные факты, подтверждающие виновность этого прикидывающегося про стачком профессора и его единомышленников.
«Факты» таковы - личные контакты, установленные Косовановым еще в 1932 году с «руководителями фашистской террористической организации инженером Клячиным и преподавателем Рахлецким, бывшим членом комитета сибобластников Крутовским и Красиковым. Все это, оказывается, «краевой повстанческий эсеровский центр». И возглавлял его он, профессор Косованов! А «установки» получал из Москвы от того самого Колосова Е.Е., лидера Всесоюзного эсеровского центра.
В начале 1934 года, говорится далее в «Справке», на квартире Клячина состоялось важное совещание членов руководящего центра. Здесь-то и были определены
глав ные задачи, а именно: 1) свержение советской власти вооруженным путем, 2) организация и проведение
терактов над руководителями ВКП(б) и сов. правительства, 3) организация шпионажа и диверсий. Причем, с таким расчетом, чтобы «к моменту начала войны с Японией (?) сделать вооруженное восстание и свергнуть соввласть».
На другом совещании эти задачи были уточнены и дополнены: 1) организовать экономический и военный шпионаж в пользу Японии и Германии, 2) организовать диверсионные акты на железнодорожном транспорте и крупных промышленных предприятиях.
Понятно, что для осуществления столь глобальных и столь коварных замыслов требуется тщательная подготовка и своего рода «специализация». Она и была определена:
Красиков отвечает за подготовку вооруженного восстания, террором занимается сам профессор, причем упор должен быть сделан на физическом устранении Сталина, Молотова, Ворошилова. Ему же вменяется в обязанность «организовать местный террор над краевыми парт работниками, в частности, над секретарем крайкома ВКП(б) Акулинушкиным». Ну, а Клячину достались вопросы шпионажа и диверсий... С трудом перевожу дух.
Читаю дальше. Якобы со слов Косованова, «в 1933 году их организация пыталась совершить террористические акты над Ворошиловым в Красноярске в период его приезда, но им помешала охрана, а позднее они пытались совершить теракты над Акулинушкиным и Кагановичем...»
Абсурдность и чудовищность этих «задач» и методов их достижения очевидны. Только самый подлый негодяй был способен сочинить подобное. Профессор, который написал и опубликовал множество крупных научных работ, который по горло завален творческими заботами, день у которого расписан буквально по минутам, оказывается, хотел где-то в перерыве, улучив удобный момент, еще и швырнуть бомбу в руководителей партии и правительства, добраться до самого товарища Сталина! Он спал и видел, как бы попутно взорвать еще железную дорогу парочку заводов. Ну и ну! И Акулинушкина, тогдашнего первого секретаря крайкома партии, сюда же приплели. Да ведь его тоже почти одновременно с Косовановым арестовали и быстренько расстреляли, как «врага народа». И как это профессор с Акулинушкиным промашку дал, чуть «своего» не порешил. Знать, «свой своих не познаша».
Дальше, в других документах «Дела» задачи и цель «краевого эсеровского центра» повторяются неоднократно, варьируются, приобретая все более зловещий характер.
Оказывается, самого Косованова завербовал в контрреволюционную организацию еще в 1931 году некий Козьмин Николай Николаевич, профессор истории. Ведь в годы гражданской войны Козьмин уехал из России, жил в Харбине, а вернулся в Союз в 1926 году. Зачем вернулся? Ясно зачем - вредить Родине, шпионить в пользу Японии! Ведь не может бывший статский советник, бывший член комитета сибобластников любить власть рабочих и крестьян? Не может! Значит, «контра»!
И вот ему, этому японскому эмиссару, Косованов передал важнейшие документы и сведения - карту полезных ископаемых края, материалы о предполагаемых и строящихся промышленных предприятий, о перспективах развития Красноярска, состоянии железнодорожных путей, продовольственных запасах. Все эти сведения член центра, еще один «контра» Решин незамедлительно переправил в японскую разведку! (Документальных подтверждений этого, разумеется, в «Деле» нет).
Коварство заговорщиков просто безгранично. Оказывается, в их планы еще входило «усилить подготовку бактериологической войны с Советской властью, в случае войны отравлять тылы Красной Армии», а затем заражать продукты питания для рабочих, распространять сифилис...
Этого, как «признал» Клячин, требовала уже германская разведка.
Разумеется, Клячин, также вовремя схваченный обезвреженный бдительным НКВД, во всем признался. Да и как ему не признаться? Ведь «улики» налицо: еще в молодые годы, до революции, учился в Фрейбургской горной академии в Германии, позже, в 1930 году под видом научной командировки ездил в Швецию и опять же в Германию. Стало быть, уже тогда собирал и передавал в Германию шпионские сведения. В этом ему наверняка помогал брат Константин, проживавший в Москве и работавший в Теплоинституте, тоже активный участник эсеровского центра. Здесь же, в Красноярске, Николай Клячин устроился заведующим кафедрой пединститута и зав. химлабораторией при «Обществе изучения Красноярского края», продолжал активную контрреволюционную деятельность.
Например, на одном из совещаний «краевого эсеровского центра» в 1936 году (была, конечно, обычная встреча с чаепитием друзей и коллег по работе), где, помимо его, присутствовали также Косованов, Рахлецкий и Красиков, он, Клячин, «доложил о развертывании им к/р работы среди преподавателей и студенчества Лесного Педагогического институтов». Тогда же Косованов внес предложение: «активизировать к/р работу по линии террора, шпионажа, диверсий, а также усилить вербовочную работу в к/р организацию».
В результате, «было создано несколько террористических и повстанческих эсеровских ячеек, как в Красноярске, так и на периферии».
Прочел я эти строки – об «активизации к/р работы по линии террора, шпионажа и диверсий» - и вспомнил давний эпизод, свидетелем которого был сам.
Вы, конечно, знаете здание краевого управления связи по пр.Мира? Строилось оно как раз в те лихие годы. И вот однажды летним днем я проходил мимо него. Вдруг, слышу, раздался треск досок, часть строительных лесов рухнула, из облака поднявшейся пыли донеслись крики пострадавших рабочих. Уже на следующий день по городу разнеслись слухи о диверсии на строительстве этого здания. Наверняка кто-то был схвачен и осужден.
Но вряд ли это была диверсия. Обычная наша халатность, извечная спешка, разгильдяйство, надежда на «авось»…
Арестовали Вячеслава Петровича 12 июня 1937 года. Для начала, как водится, произвели обыск. Изъяли паспорт, профбилет, бинокль, фотоаппарат, а также групповую фотокарточку (вот они, «враги народа»!), служебную записку ответ, секретаря редакции газеты «Красноярский рабочий» (речь, видимо, шла об очередной публикации профессора в газете), конспекты лекций и не сколько папок другой переписки.
При обысках присутствовали понятые - некие Злобина Л.Т., проживающая по ул.Советской (пр.Мира) и Тишкович. Наверное, не случайно в понятых оказались именно эти лица, не проживавшие в нашем доме, а, скажем, не Желткевич, соседка Косовановых по квартире.
В тот скорбный час рядом с Вячеславом Петровичем была жена Варвара Александровна и дочь Машенька. Сын Николай, уже взрослый человек, проживал в то время во Владивостоке. Несмотря на дикий вымысел, противоречивость материалов дела, Косованов был предан суду Военной Коллегии Верховного Суда СССР, которая 13 июля 1938 года рассмотрела дело. Судебное заседание продолжалось всего 10 минут. Протокол состоит из нескольких строчек, указано, что обвиняемый подтвердил свои показания, данные им в ходе предварительного следствия.
В тот день Косованов Вячеслав Петрович был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. Напомню: чтобы решить судьбу человека, прихлопнуть известного профессора, как муху, понадобилось всего десять минут. Приговор был приведен в исполнение немедленно.
Из справки:
«В 1956 году было проведено дополнительное расследование дела. Определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 2 июня 1957 г. приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 13 июля 1938 года в отношении Косованова В.П. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело о нем прекращено за отсутствием состава преступления». После тщательной проверки «дела» Косованова выяснилось, что никакой он не шпион и не диверсант, а «краевой эсеровский повстанческий центр» существовал лишь в воспаленном воображении следователя и его вышестоящих начальников. «Признания» седого профессора (ему тогда было 57 лет) были получены путем психологического давления, угрозами и прямым насилием. Так, написанное, якобы, Косовановым собственноручно за явление на имя начальника НКВД, в котором он признавался в контрреволюционной деятельности, было сфабриковано. Его написал сам следователь, подделав почерк обвиняемого. Это было потом доказано путем проведения графолого-почерковедческой экспертизы.
За подобные «методы» работы следователь, который вел дело Косованова, был изгнан из органов и исключен из партии. Но разве это наказание?
Были реабилитированы и другие члены «краевого эсеровского центра». Только ведь их уже не вернешь...
... Из квартиры, которую занимала семья Косовановых, нередко доносились звуки скрипки. Это играл дядя Слава. Мы, мальчишки, за малостью лет еще не умели отличить - что это, соната Моцарта или Глюка, произведение Чайковского или Листа. Но звуки скрипки порой становились столь жалостливы и тоскливы, что мы невольно прекращали свои ребячьи забавы и внимательно вслушивались в ее вещий плач...
На главную страницу Назад Вперед