Организация кладбищ и захоронение трупов умерших японцев в лагерях военнопленных были строго регламентированы директивой НКВД СССР № 201 «О порядке погребения трупов военнопленных японцев» от 14 ноября 1945г. и инструкцией ГУПВИ МВД «О порядке учета и правильного захоронения трупов военнопленных» [33]. В директиве наркома внутренних дел разъяснялось, что несмотря на национальный обычай у японцев сжигать трупы умерших, следует погребать их «путем предания земле в соответствии с приказом НКВД СССР № 001067 от 7 августа 1941 г.»[34].
В начальный период организации лагерей, особенно в отдаленных лагерных отделениях, умерших военнопленных погребали согласно их обычаям - сжигали, поэтому в кладбищенских книгах иногда встречаются записи «труп сожжен». В лагерном отделении № 8 лагеря № 34 таким способом было погребено 20 человек [35].
Как правило, под кладбище для военнопленных выделялись отдельные участки земли, но зимой 1945 -1946 гг., когда смертность среди японцев резко возросла, их хоронили и на русских кладбищах. Только на православном Николаевском кладбище г. Красноярска было захоронено более 600 японских военнопленных.
Места захоронения военнопленных огораживались колючей проволокой или земляным рвом, могилы обозначались колышком с номером, под которым на план-схеме кладбища обозначалась могила, фамилия и имя умершего. На каждого умершего военнопленного составлялись три акта: о смерти, о захоронении и о сдаче вещей умершего. Заключение о смерти было типовым и подписывалось представителями лагерной администрации и военнопленных. В качестве примера приведем один из подобных документов (с сохранением лексики оригинала):
АКТ
16.12.46 г. комиссия в составе нач. лазарета к-на м/с Баянова, фельдшера Водки, японского врача составили настоящий акт в том, что 16.12.46 г. в 10ч. утра в сан. часть 1-го лаг.отд. 33 лагеря поступил труп в/пленного японского солдата Акиба Сиеозавуро 22-х лет обгоревшего на 14 шахте. При наружном осмотре обнаружено следующее: голова, верхние конечности и туловище обожены до обугливания. Нижние конечности до коленных суставов III-й степени. Голень и стопы без повреждения.
Смерть наступила от ожога четвертой степени три четвертых всей поверхности тела.
Окончательный диагноз:
Ожог четвертой степени головы, верхних конечностей, туловища и третей степени обеих бедер.
За нач. сан. части. Неразбочево
Фельдшер: Н. Водка
Японский врач Ирше Хидеки [36]
Допускались и грубые нарушения процедуры погребения. Так, в Северо-Енисейском районе на прииске «Викторовском» по свидетельствам очевидцев умерших военнопленных японцев сбрасывали в старый шурф. Таким способом были погребены: Амаха Таиро 1919 г. рождения, Асакава Чиочичи 1906 г. рождения, Асагио Масао 1922 г. рождения, Гато Мисио 1921 г. рождения, Иосимура Кикуо 1910 г. рождения. Всего же в шурфе № 15 покоятся останки 23 человек и еще 21человека в шурфе № 14 [37].
Следует отметить, что к настоящему времени большинство кладбищ военнопленных в Красноярском крае находится в плачевном состоянии или вообще исчезли: попали под застройку, были отданы под садовые участки и перекопаны, заросли, стали незаметными и вовсе перестали существовать. Так, в поселке Тея Северо-Енисейского района японцев хоронили на глубине 30-40 см. Сейчас большинство могил здесь разрушено, останки лежат на поверхности земли. Русское кладбище, расположенное в районе станции Енисей, где хоронили в 1945-1946 гг. японских военнопленных, работавших на красноярском ДОКе, ныне застроено гаражами. На месте кладбища военнопленных в районе станции Злобино вырос жилой массив.
Попытки упорядочить процесс погребения японцев и привести в должное состояние кладбищ военнопленных японцев предпринимались еще в 1947 г. Распоряжением МВД СССР за № 598 от 17 сентября предлагалось:
«В период до 20 сентября 1947 г. проверить состояние всех кладбищ, где проводилось захоронение умерших военнопленных. При наличии неогражденных кладбищ или отсутствия опознавательных знаков и дощечек на них, а также разрушенных холмиков самих могил, принять срочные меры по приведению в порядок всех выявленных ненормальностей. Учитывая важность работы по приведению в порядок кладбищ военнопленных и интернированных, а также возможность в каждом отдельном случае, с разрешения правительства СССР, посещения кладбищ представителями иностранных посольств и общественных организаций, непосредственный контроль и руководство всей указанной выше работой возлагаю на Вас» (Начальника УМВД Красноярского края – М.С.) [38].
Устранение выявленных нарушений обязаны были проводить районные отделы МВД и хозорганы, где работали военнопленные. Из акта от 28 ноября 1947 г. следует, что при осмотре кладбища 1-го и 2-го лагерных отделений в г. Черногорске, где в схеме указано всего 279 могил, было обнаружено еще пять «неучтенных» могил японцев, оказавшихся на русском кладбище. При вскрытии на кладбище 1-го лагерного отделения могилы под знаком А-9, оказалось: «два гроба с трупами заключенных ОЛП № 1 Хакасского ИТЛ и два трупа японцев с разбитыми гробами. По кладбищенской книге 1-го лаготделения числится захороненным 1 японец, кроме того, в книге имеются захоронения японцев без указания могил» [39].
«Групповых захоронений в лагерных отделениях не производилось, за исключением одного случая…» – сообщало в донесении руководство лагеря № 33 в Москву. Но, как видно из документов, только в 5-м лаготделении этого лагеря в феврале 1946 г. были захоронены восемь человек в одной могиле, и начальник управления капитан Жукович дал категорическое приказание «о расхоронении этих военнопленных и перезахоронении в отдельные могилы» [40]. В лагерном отделении № 8 лагеря № 34, в братской могиле покоится 13 человек. В 6-м лаготделении того же лагеря, согласно кладбищенской книге, в могиле под № 1/3 захоронены два японца. В кладбищенских книгах содержатся сведения и о других групповых захоронениях японцев.
Могилы сотен японцев, умерших в эшелонах, по дороге в госпиталь, в тайге на лесоповалах, погибших во время сплава леса, навсегда останутся безымянными. Тела многих военнопленных так и не были обнаружены. Военнопленный Екота Чензо утонул в реке Чулым при сплаве леса; Сато Дзючи и Казава Голе из ОРБ № 434 утонули в реке, трупы не найдены; Тоого Сигатоси и Като Исизоо, умерли и захоронены в пути; трое военнопленных из лагерного отделения № 1 лагеря № 34 умерли при транспортировке в госпиталь, и место их захоронения неизвестно. Местонахождение захоронения восьми человек из ОРБ № 434, а также четырех бежавших и не найденных военнопленных из лагеря № 34 и трех из лагеря № 33 не установить уже никогда.
В общей сложности в Красноярском крае в ходе экспедиций и работы в архивах автором установлено: 15 кладбищ, пять мест группового захоронения и более 125 отдельных захоронений.
* * *
Таким образом, изучение архивных документов и материалов, а также многочисленных воспоминаний очевидцев (как японских военнопленных, так и граждан России) позволяет сделать следующие выводы.
За весь период пребывания военнопленных в Красноярском крае с сентября 1945 г. по октябрь 1948 г. по разным причинам умерло 1939 человек или 8,4% от общего количества военнопленных, находившихся в крае (см. приложение 14).
Тяжелые условия содержания во фронтовых лагерях, длительная транспортировка, плохое питание, а также ранения и контузии, полученные в ходе предшествующих боевых действий, способствовали резкому ухудшению здоровья военнопленных еще до прибытия в Красноярский край.
Далее причинами смерти служили: непривычный суровый климат, тяжелый физический труд и травматизм на производстве и быту, жилищно-бытовая неустроенность, а так же морально-психологическая подавленность условиями плена, который, согласно японским обычаям, считается позором для солдата.
Наибольшее количество умерших – 82,5% от общего их числа –приходится на период организации лагерей в зимний период 1945-1946 гг. Анализ заболеваемости и смертности военнопленных за период с октября 1945г по март 1946 г. показал, что наиболее распространенными причинами их были: дистрофия, дизентерия, тиф, туберкулез и воспаление легких (пневмония) – следствия предварительного истощения и плохого питания, а также воздействия сурового сибирского климата.
Но в целом важно отметить, что японские военнопленные не подвергались дискриминации со стороны лагерной администрации или медицинских работников лагерей для военнопленных.