«Завенягинская трехлетка» — так можно определить тему цикла публикаций, основанного на архивном поиске кандидата исторических наук, доцента кафедры истории КПСС м философии нашего завода-втуза Михаила Яковлевича ВАЖНОВА. 26 и 27 апреля этого года «Заполярная правда» опубликовала первый материал из этого цикла под заголовком «1938 год; преодоление». «С 1938 года начинается завенягинское трехлетие в Норильске — период, когда был заложен фундамент заполярного горно-металлургического комбината. От того памятного апреля нас отделяют 50 лет.... Сейчас вниманию читателей мы предлагаем новые разделы: «1939: проба сил» (из семи глав) и «1940: генеральная репетиция» (из шести глав). Газетная публикация рассчитана приблизительно на 10 номеров.
Март 1939-го стал звездным месяцем строительства: в преддверии XVIII съезда партии был получен первый норильский металл.
Радость этого успеха вскоре отступила на второй план перед лицом очевидных трудностей. Запланированные Наркоматом объемы — 1000 тонн тона файнштейна, 500 тонн черновой меди и 116 тонн никеля -— оказались пока не под силу. Виной тому были низкие темпы строительства Малого металлургического - завода и Обогатительной фабрики.
Так, сооружение ММЗ (полная проектная мощность: никель — 900 тонн, черновая медь — 2700 тонн; сметная стоимость по техническому проекту 2521 тысяча рублей) началось только в ноябре 1938 года, а потому плавильный цех успели ввести во временную эксплуатацию лишь в июне вместо февраля. Еще более неблагоприятная ситуация сложилась с пуском рафинировочного цеха: из-за отсутствия основного конвертера он так и не был сдан, хотя начать работу предполагалось уже со второго полугодия. А если еще учесть, что «начинку» ММЗ выполняли на месте, в Норильске? Обеспечивая в целом качество изделий, РМЗ, не приспособленный изготовлять столь сложную продукцию, затягивал сроки реализации заказов. Свою «лепту» внесли и смежники: срывы в обеспечении рудой, флюсами, коксом порождали простои агрегатов —, более 1500 часов в год.
Наконец, не хватало опытных металлургов. Низкая квалификация многих работников неизбежно сказывалась на результатах труда.
Каковы же количественные и качественные итоги года? Проплавлено 4289 тонн рудосодержащих, получено 650 тонн штейна и 308 тонн файнштейна (отгружено для переработка «на материк» соответственно 65 п 66 тонн); суммарное из. влечение металлов (меди и никеля) — 47.2 процента.
Да, могу представить, какие чувства владели первым начальником завода М. Ромашевым, когда он давал сведения для ежедневных рапортов о выпуске файнштейна н штейна, движении шихтовых материалов...
На ОФ все, казалось, идет к успешному финишу (строительные работы и большинство монтажных закончены), но и здесь подвело оборудование: не доставили вертикальные моторы. И начальник фабрики А. Муравьев во сне, наверное, видел эту тысячу тонн планового концентрата.
Известную роль в подготовке к Большому Металлу сыграли научные исследования. 3 год на них тратилось 2,5 млн. рублей (или вчетверо больше, чем на строительство рудников и угольных копей). Затраты на проведение химических анализов, изучение металлургических свойств руд, опыты по обогащению руд и углей составили почти 61 процент всех ассигнований.
Трудности настройки технологии заставляют норильчан искать новые решения.
Инженер И. Быховский пишет А. П. Завенягину докладную записку, где предлагает {в связи с отсутствием бисульфата натрия) свой, отличный от решения главного металлурга вариант пуска обжигового и электролитного производства Малого металлургического завода. Как считал И. Быховский. он позволяет, не отходя по существу от проектной схемы, освоить электролиз, максимально использовать оборудование цехов, получить высококачественные медь, никель а шламы.
Изучается возможность поставки для ММЗ кальцита с рудника им. Морозова.
Старший инженер . управления проектирования В. Молчанов обратился к А. П. Завенягину с заявлением (31 декабря 1939 года), где сообщал, что направил на его имя расчет и пояснительную записку по запроектированной им установке для фильтрации флотационных концентратов. Предложение было одобрено главным металлургом Ф. Хариным и Молчанов просил начальника комбината дать окончательное заключение.
Начальник лаборатории Д. Хомяков в рапорте на имя Завенягина высказывает свои соображения относительно работы экспериментального цеха, ММЗ и в целом технологической схемы металлургического производства. Критикует главного металлурга комбината за то, что не связан с проектированием металлургической части комбината.
В числе эксплуатационных предприятий, выделенных на самостоятельный баланс (управление эксплуатации, начальник С. Дубровский), значились угольные штольни. Плановые задания шахтё ров заметно росли: 225 тысяч тонн — из очистных и подготовительных выработок, практически в равном соотношении, чуть ли не в четверть больше. чем год назад (факт 1938-го — 62,2 тысячи тонн).
Однако темп проходки горных выработок оказался ниже спланированного (лишь 7,9 из 11 километров, к тому же надо иметь в виду, что из-за отсутствия детонаторов простои достигли месяца!). Это привело к перераспределению нагрузки на забои: при общем перевыполнении плана (230,4 тысячи, из низ 221.8 тысячи тонн чистого угля) очистные дали 58 процентов добычи, т. е. несколько больше первоначальных наметок (115 тысяч тонн). При двухсменке выработка на бурильщика составила 23,4 тонны, или 171 процент к плану.
Среди архивных документов мне встретилось любопытное свидетельство своеобразия форм поощрения передовиков — бухгалтерская расшифровка содержит расходы на обед шахтерам в связи с перевыполнением плана по добыче угля.
Наиболее оснащенной была угольная штольня Шмидта («Шмидтиха» — с 1936 года). Стоимость ее основных средств на 1 января 1940 года — 831,1 тысячи рублей: 22 из 31 лебедки, четыре из пяти врубовых машин горловского завода (ТМБ-5,6 кВт), все восемь транспортеров, 12 компрессоров (ВВК-155 и УТМ). 55 молотков различных типов. Эта штольня — основной поставщик угольной продукции (по плану — 200 тысяч тонн).
Две другие штольни только набирали силу: «Надежда» (ожидаемый результат 25 тысяч тонн) имела основных средств лишь на 43,1 тысячи рублей, а «Угольный ручей» — в пределах 50-ти.
В целом угольные штольни развивались более интенсивно, чем рудники, — как по фактически вложенным средствам, так и введенным мощностям (73 и 78 процентов соответственно).
Основные внешние потребители норильского угля — Главное Управление Севморпути и Морфлот, которые должны были получить 85 тысяч тонн. Эта задача была решена только наполовину, кроме того, около 4,4 тысячи тонн было продано Енисейскому речному пароходству и порядка шести тонн — местным таймырским организациям; 3158 тонн пошло на подготовку кокса для технологических нужд металлургов (хотя плановая заявка — 6 тысяч тонн — чуть ли не вдвое больше).
Рудничное хозяйство — это рудник (штольня) им. Морозова, имевший довольно разветвленную систему выработок (два горизонта, штольня, гезенки, рассечки, квершлаги...), и рудник (штольня) «Рудная» горизонта 275-го метра, обустроенный штреками, восстающими, квершлагом, уклоном... Стоимость оборудования рудников (штолен) приближалась к 325 тысячам рублей, из них основные средства «морозовцев» составляли более 60 процентов.
Задание года рудари не выполнили. Рудник им. Морозова отчитался лишь за 34.5 процента плана по основной продукции (5186 из 15 тысяч тонн сульфидной руды и за 54,6 процента от объёма подготовительных выработок: Пирротиновой руды добыто и того меньше — 2412 т., или 8.45 процента плана, А ведь предстояло дать металлургам 43,5 тысячи тонн сырья! Не случайно; к примеру. А П Завенягин. обеспокоенный срывом ноябрьского плана, в т. ч. по углю, наложил такую резолюцию на рапорте: «Тов. Вишнякову. Дело очень плохо. Проверяйте: ежедневно и требуйте от штолен безусловного выполнения ежедневного задания».
Давая оценку работе эксплуатационного хозяйства, руководство комбината отмечало многие недочеты. В числе главных причин невыполнения плана называлась постоянная нехватка компрессоров {обеспеченность сжатым воздухом — 50 процентов), вагонеток, лебедок, взрывобезопасной аппаратуры для шахтёров, а также- низкая квалификация рабочих. Это был год исканий организационных форм, подбора и распределения кадров. Ошибки были неизбежны, но уже с четвертого квартала наметились положительные сдвиги, и в 1940 год эксплуатационные предприятия вступали более опытными и технически вооруженными.
В то же время не в чем было упрекнуть геологическую службу. И это не случайно: отпущенные средства использованы полностью, пробурено 9355 погонных метров скважин. Начальник геологического отдела А.Воронцов заботился о том, чтобы и в структурном отношении различные подразделения, занимающиеся подготовкой запасов. рудного сырья и угля, работали под единым руководством. Имеется, например, его докладная записка А П; Завенягину (16 декабря 1939 года), где он просит отменить решение о о передаче рудничной геологии в ведение горного отдела управлении эксплуатации. «Это может привести, - мотивировал А. Воронцов, — к неправильному направлению геологоразведочных работ по руднику и сорвать добычные работы
В целом положение дел на строительстве можно охарактеризовать следующим образом. Сметная стоимость плановых работ — 120 млн. рублей (причем остаток несданных капиталовложений к началу года составляет по фактической стоимости 90 млн. рублей). Установленное задание выполнить не удалось: в отчетах названа цифра (здесь и далее — по фактической стоимости) 92,5 миллиона, которая, заметим, почти на 20 млн. превышает соответствующий показатель по генсхеме и титулу 1939 года. К слову, сметные данные несколько меньше; скорее всего, и состав работ, и затраты в условиях Заполярья трудно было предусмотреть полностью.
Названия строительных подразделений говорят сами за себя: «Металлургстрой», «Шахтсрой», «Желдорстрой», «Земдорстрой», «Общекомбинатстрой», «Строительство РМЦ», «Строительство ТЭЦ», «Водоканалстрой», «Жилстрой» № 1 и №. 2. Среди руководителей стройки — Волохов, Лубков, Сердюк, Рознатовский, Ёршов, Агафонов, Зимин, Исаев...
Удельный вес строительно-монтажных работ составлял 62 процента. Практически все было построено хозспособом: на долю привлеченных организаций пришлось лишь три процента освоенных капиталовложений.
Некоторые архивные документы свидетельствуют о том, как складывались отношения с субподрядчиками.
Осенью 1939 года должны были начаться работы треста «Стальконструкция». Созданному при Норильстрое» управлению предстояло изготавливать и монтировать металлоконструкции. Однако дела у новой организации шли плохо. Приказ по Норильскому комбинату № 397 и :другие документы, где оговаривалось предоставление производственных помещений. перевозка металла и предоставлений жилья, оказались невыполненными: не было ясности, какие конструкции нужны под программу 1940 года.
Как видно из письма начальника управления М. Самогаева на имя А. П. Завенягина (оно датировано 9 декабря 1939 года), на месте имелось лишь 700 тонн металла (а ежемесячная перевозка из порта не превышала 200—300 тонн), тогда как необходимо было порядка четырех тысяч тонн. Комбинат не смог создать для командированных хотя бы сносных жилищных и бытовых условий. В Норильске, например, рабочие и ИТР жили в недостроенном доме (без крыши), с временными печами без кухонь, по нескольку семей в одной комнате. Не лучшим было положение и в Дудинке, где из-за отдаленности выделенного барака, рабочие, по сути, лишались возможности пользоваться столовой, баней, клубом.
Руководство управления предупреждало, что чехарда с металлом, отсутствие нужного сортамента, рабочих чертежей и оборудования для цеха металлических конструкций поставят комбинат перед фактом срыва правительственного срока пуска завода, поскольку задержится изготовление колонн и подкрановых балок ТЭЦ и рафинировочного цеха, что в свою очередь не позволит своевременно начать монтаж этих конструкций в 1940 году.
Другой документ — это служебная записка А. П. Завенягина представители Краматорского машзавода М. Бондаренко: из-за неподготовленности комбината пришлось временно (до 1940 года) отказаться от услуг бригады машиностроителей, которая должна была монтировать оборудование, обусловленное договором №913 от 14 мая 1939 гола.
Судя по статистике, в 1939 году промышленное строительство только развивалось. Из общего объема капиталовложений на второй и третий разделы титула (рудники, угольные копи, объекты основного производства) пришлось только около 4 млн. рублей. В стадии строительства находились две рудные штольни (горизонт 275-го метра, имени Морозова), две угольные штольни (Шмидта. «Угольный ручей»), Малый металлургический завод, электролитный и обжиговый цеха, Большой металлургический завод и ряд других объектов.
Самыми капиталоемкими статьями стали «Жилищное, социально- культурное и коммунальное строительство» и «Изыскания, геологоразведочные, топографические, научно-исследовательские работы и проектирование» — свыше 17 и 15 миллионов соответственно. Что касается первой из них, то к ней мы еще вернемся, а вторая частью имеет прямое отношение к строительству. По крайней мере, можно сказать, что подраздел «Проектно-изыскательские работы» «стоит» около 8 млн. рублен (свыше 50 процентов соответствующего титула), причем собственными силами из' этого объема выполнено примерно 40 процентов.
В связи с проектированием и строительством сделаны затраты на изучение вечной мерзлоты, фундаментов. испытание грунтов, гидрогеологические работы. Объем, например. инженерно-геологического механического бурения составил почти 1500 метров, или вдвое больше плана; для этих же нужд пробурёно вручную 1812 метров скважин. Из обшей стоимости научных исследовании средства, выделенные на испытание грунтов и изучение фундаментов, составили 14.6 процента.
Масштабы и вместе с тем трудности стройки «прочитываются» в объемах земляных работ (по плану. — свыше 811 тысяч кубометров, фактически — 506 тысяч), укладки бетона (по плану— 69,5 тысячи кубометров, фактически — 20,9 тысячи) .
В 1939 году у строителей появились экскаваторы (правда, с небольшой емкостью ковша— всего 7,5 кубических метра на восемь единиц), две грависортировки производительностью 5 кубометров в час каждая; с 6 до 8 увеличилось число бетономешалок (суммарная емкость— 2875 литров), с 3 до 8 — растворомешалок, с 14 до 19 — кранов-укосин. Полная первоначальная стоимость механизмов увеличилась более чем в 3,3 раза и достигла (на 1 января 1940 года) 4573 тысяч рублей.
Какова была степень механизации важнейших работ - скажем, выемки земли? Фактический объем составил 506 тысяч кубометров (кстати сказать, это 62 процента плана), из них только 15 с небольшим тысяч (три процента!) кубов добывалось механическим способом. Заметно лучше обстояло дело с механизированным приготовлением бетона и раствора: 53 и 64 процента соответственно (от фактически выполненных объемов). Вручную штукатурили, изготовляли строительные детали из дерева. Для сравнения заметим, что предполагалось механизировать примерно 7,4 процента земляных и пятую часть штукатурных работ, полностью — приготовление бетона и раствора, на 90 процентов — изготовление стройдеталей.
За 1939 год введено объектов на сумму, превышающую 52 млн. рублей. т. е. на 7 млн. рублей больше отчетных данных по генсхеме и титулу. Среди вступивших в эксплуатацию промышленных мощностей— Малый металлургический завод, объемы по руднику им. Морозова и штольне «Угольный ручей» (стоимостью 2.4 млн. рублей). Сравнивая итоги года с предшествующим периодом строительства комбината, можно сказать о количественном и качественном «скачке», ведь затраты, сделанные в 1935—1938 годах составляют только 80 процентов результата 1939-го.
...Листая страницы почти пятидесятилетней давности, я обнаружил записку А. П. Завенягину рабочего ОТС А. Глушкова о повышении производительности труда и досрочном окончании строительства комбината (21 сентября 1939 года). В ней говорилось:
«Я хотел здесь рекомендовать методы досрочного окончания строительства, которые испытаны на стройках, где я лично принимал самое активное участие, и многие из них являются мною лично примененными на стройках — Баррикады, комбинат № 100, Сасовский сахарный завод...
Мускульный труд заключенных, как известно, малопроизводителен и дорогостоящ при кажущейся внешне дешевизне. Применяемые меры регулирования норм хлебным пайком создают жесточайшую борьбу работников за горбушку, ибо в условиях полярного Таймыра 300 граммов равносильны гибели. В результате суровой борьбы за горбушку отсев работников очень значителен. Амбулатории и лечебные учреждения переполнены, ибо силы-то быстро истощаются...
Во-первых, камерная скученность, теснота, грязь, духота создают условия, что в бараке нет отдыха, это усиливает отход рабочей силы. 10-часовой труд. Все это создает то, что выживают только молодые, сильные, здоровые. В таких условиях мы оказались в 1929 году на мамских слюдяных рудниках, завезли люден тогда, но половина не работала по причине слабости, болезни и т. п. Из положения вышли мерами, которые я здесь хочу рекомендовать».
Далее в развёрнутом виде шли пятнадцать предложений, суть которых: заключённых освободить от конвоя, дать возможность строить свои землянки, («Шанхай»); разрешить огородничество; сократить рабочий день с 10 до 8 часов; создать сеть магазинов и ларьков, дабы избегнуть очередей; каждого работника использовать по специальности; нормализовать оплату труда; ввести хозрасчёт; поощрять подсобные промыслы — портновские, сапожные, сбор грибов, ягод, рыболовство, охоту... Среди деловых советов — вести бетонирование зданий только в летне-осенний период, загодя подготавливая объемы работ; поручить старательским артелям добычу платины и золота; внимательно, без пренебрежения относиться к рационализаторским предложениям заключенных; поощрять приезд жен и детей (будут семьи—Норильск станет для них «новой родиной, и глухая полярная тундра превратится в нормальное жилое место»). Кроме того, пишет Артёмий Иванович, имеется благоприятная почва для .широкого стахановского движения (большинство заключенных искренне желают «активно участвовать в строительстве коммунизма в СССР»),
Как свидетельствует авторское примечание, он передает А. П. Завенягину уже не первую записку: у бригадира Глушкова были свои соображения относительно методов создания в Норильске собственных кадров способа добычи золота и платины, рытья котлована под БМЗ, по части «смысла» золотоносных россыпей в вечной мерзлоте.
Всё более важным структурным блоком строительства становилось управление подсобных предприятий. С 1 января 1939 оно перешло на самостоятельный баланс. После Демченко, который временно исполнял обязанности начальника УПП, во главе его встал 3. Зарапетян.
На развитие материальной базы управления было израсходовано около 4,2 миллиона рублей. Наиболее капиталоемкими оказались второй кирпичный завод, лесосушилка и лесозавод. Характерно, что все проекты выполнялись собственными силами. Стоит отметить, что около 10 процентов средств, выделенных на исследования, были израсходованы для проведения опытов по получению искусственных строительных материалов.
Какими же мощностями располагало УПП? Начнем с заводов: два кирпичных, бетонитовый, керамзитовый, гипсовый, пеногипсовый, деревообрабатывающий лесозавод, половина из которых — второй кирпичный. бетонитовый, керамзитовый и лесозавод — вошли в строй действующих, а ДОЦ и гипсовый — заметно расширены в течение года. Приступили к освоению технологии на цементном.
В одном из архивных дел имеется рапорт от 27 декабря 1939 года начальника ДОЦа И. Макаренко на имя А. П. -Завенягина. где обосновывает необходимость конкретного и систематического руководства лесным хозяйством Норьльскстроя, а в этой связи предлагает создать в Дудинке самостоятельную биржу леса, подчиненную отделу технического снабжения или другому управлению. В её обязанности должны войти сплав, выгрузка и отгрузка леса в Норильск. Начальник ДОЦа полагал, что реорганизацию надо провести, учитывая большую текущую работу и подготовку к навигации 1940 года, немедленно.
Сырье для заводского производства и других нужд (глина, известковый, бутовый и гипсовый камень, песок, гравий, даже мрамор) добывалось на шести карьерах; на очереди значился еще один — мергелевый. За УПП числились также лесосклад на Вальке, механическая мастерская, лаборатория стройматериалов (введена в 1939 году), прорабство. К концу года в структуре управления появился отдел технического контроля. Начальниками подразделений УПП работали Ерусалимскиф, Иванов, Зелингер, Карножитский, Лазаренко, Ястребов, Муравьёв, Мальцев, Лапинский, Чистюнин, Вишняков, Визельман, Лобин, Платонов и другие.
Продукция УПП легко представляется по названиям его предприятий. Статистические данные свидетельствуют о напряжении, с которым работали «подсобники», баталиях между ними и строителями - ведь речь шла об ускоренном строительстве комбината! Драматизм, если хотите, ситуации состоял в том, что недопоставка стройматериалов била и по самому УПП: не в этом ли причина несвоевременного пуска кирпичного №2 (он строился с 1937 года, плановый ввод - третий квартал 1939-го, фактически - декабрь; итоговая стоимость при мощности в 4 млн. штук соответствовала сметной стоимости завода по техническому проекту, предусматривавшему выпуск 10 млн. штук кирпича ежегодно!) и ряда других заводов - бетонитового, пеногипсового, цементного, лесозавода?
Итоговая сводка года называет лишь три вида продукции (из восемнадцати), по которым план перевыполнен: первый кирпичный (109 процентов; 1307 тысяч штук кирпича), добыча известняка (118,7 процента; 14,9 тысячи кубометров), производство алебастра на гипсовом заводе (121,5 процента; 15,3 тысячи тонн). Еще три предприятия — карьеры по добыче гипсового камня и мрамора, пеногипсовый завод — были сравнительно близки к заветному 100-процентному рубежу. Но у многих дела обстояли гораздо хуже.
Тормозило работу и то обстоятельство, что предприятия УПП сдавались с большим количеством недоделок. Впоследствии это сильно лихорадило -производство, порождало брак. Нередко заводы оставались без сырья, основных и вспомогательных материалов.
Далее. Сказывалось отсутствие необходимого оборудования, и многое, увы, пришлось делать вручную. Так, единственный компрессор на бутовом карьере вскоре был передан угольной штольне. С большими перерывами работал экскаватор на добыче песка; что же касается классификаторов для его промывки, то они так и не были установлены. Из-за маломощности центробежных насосов не работали на полную мощность гравиемойки. Практически без механизмов в течение первого полугодия оставался гипсовый карьер. Бурение для добычи глины осуществлялось горячими ломами. Не поступило механизмов ни на первый кирпичный завод, ни на гипсовый карьер, ни на известковый завод. Все оборудование пеногипсового завода (который своего здания не имел, а располагался в случайно отведенных помещениях) — по одной растворо- и бетономешалке...
Грустный перечень можно было бы продолжить. А в целом за год УПП получило лишь один новый компрессор, Да и тот не соответствовал производственно-технологическим требованиям. По карьерам обеспеченность механизмами (в сравнении с 1938 годом) даже уменьшилась.
Геологическая изученность района была слабой, что не могло не отразиться на состоянии сырьевой базы подсобных производств; еще предстояло немало сделать для отладки технологических процессов добычи и производства стройматериалов в условиях Заполярья.
Наконец, указывалось на слабое развертывание стахановского движения, соцсоревнования и ударничества. Разумеется, на предприятиях УПП были свои передовики — Я. Макаренко. М. Ермагамбетов, А. Ширинов, В. Натаров, У. Истамбеков, С. Никитин и другие (список передовиков производства из числа заключенных, перевыполнявших в среднем за год нормы на 130—200 процентов, насчитывает 44 фамилии), но, видимо, погоду сделать они не могли.
У каждого предприятия были и индивидуальные болячки. С большим трудом шло освоение мощностей второго кирпичного завода: пущенный в усеченном виде и только в сентябре вместо нюня, он давал до 57 процентов брака. Не удавалось наладить производство керамзита в промышленных масштабах, и завод занимался главным образом обжигом брака кирпичного сырца (на щебенку). В этой ситуации бетонитовый завод остался по сути без наполнителя (суточное поступление керамзита не превышало 12-—кубометров при потребности в 80 кубометров, а опыт применения шлака оказался неудачным) и пришлось применять экстренные меры: увеличение с 2 до 8 числа аглочаш, на которых заполнитель получали из глины. Пеногипсовый завод, кочуя, сменил за год шесть помещений, не считая «филиалов», расположенных непосредственно на строительных объектах (ОФ, ВЭС-2 и др.), и все потому, что почти законченное для него специальное здание было передано ММЗ для переоборудования под рафинировочный цех.
И все же, если сравнить достигнутый уровень выпуска продукции с объемами 1939 года, то рост составит 177 процентов. Для иллюстрации: пеногипсовый завод — почти в 21 раз, гипсовый вчетверо, гравийный карьер — на 325 процентов, известковый — на 341 процент, известковый завод и ДОЦ — в 2,3 раза, лесозавод и гипсовый завод — более чем в полтора раза, кирпичное производство — на 37 процентов.
Рассмотрев итоги работы УПП, руководство комбината сочло необходимым предложить ряд мер, реализация которых позволит подготовиться к программе 1940 года. Среди них: перевести управление, заводы и карьеры на самостоятельный баланс и полный хозрасчет; не позднее нюня 1940 года освоить технологические процессы производства, а геологическому отделу закончить изыскания по основным нерудным ископаемым; укомплектоваться кадрами и обучить их, создать. условия для широкого развертывания стахановских методов труда, ударничества и социалистического соревнования; проектному управлению выдать УПП комплекс чертежей по организации работ на карьерах; выполнить мероприятия, обеспечивающие снижение себестоимости продукции; завезти оборудование, предусмотренное заявкой и другие. Отдельное строкой были названы сроки окончания строительства объектов УПП.
Весна и лето -— год кормят. Эта несколько перефразированная формула земледельца отражает особенность многих северных строек, для которых навигация — это жизнь. Снабженческие аванпосты Норильстроя, его представительства располагались в Москве, Мурманске, Игарке и Красноярске.
Наиболее интенсивно шло развитие Красноярской перевалочной базы (общая численность занятых здесь работников —292 человека, из них 118 вольнонаемных) капитальные вложения года составили 321 тысячу рублей (даже несколь-1 ко больше, чем по управлению эксплуатации комбината).
На Енисейском «тракте» комбинат имел свое представительство в Игарке, главным образом для связи с лесокомбинатом (13 человек, из них 11 — вольнонаемных). В масштабах северной стройки игарская база была звездой не первой величины, однако начальник комбината А. П. Завенягин внимательно относился к проблемам игарчан. Сохранился, например, документ с его визой «Согласен» на просьбе уполномоченного Норильстроя и Норильлага в Игарке сделать небольшую пристройку (всего-то 6 метров!) к дому для размещения прилетающих. «Сделаю, — заверял Волков, — хозяйственным способом с минимальными затратами средств, по-хозяйски».
С 1 марта начала функционировать ,Мурманская_база (начальник Федотов), в обязанности которой входило оформление поступающих грузов и отправка их морским путем в Дудинку.
Работа небольшого коллектива (до 20 человек) началась не гладко: договоры с поставщиками отсутствовали, порядок оплаты грузов еще только предстояло согласовать, собственных помещений, транспортных средств, складов и площадок, баз для хранения и переработки товароматериальных ценностей — нет. Многое поступало без соответствующей упаковки, цемент — россыпью... Особая сложность состояла в том, что мурманчане должны были замкнуть на себя отгрузку из :Архангельска и Ленинграда, иными словами, скоординировать норильскую «составляющую:» трех портов, И совсем уж «мелочь»—начинали без утвержденной сметы расходов.
Однако столь сложная ситуация не выбила из колеи. Фактически за навигацию было перевезено свыше 40 тысяч тонн, вдвое больше против первоначальной цифры. Добавьте к тому реализацию прибывшего угля, специальные и пассажирские перевозки на линии Мурманск — Дудинка.
В феврале организована Московская контора со штатом в 30 человек (начальник Афанасьев), которая обеспечивала реализацию фондов по номенклатуре общего снабжения, за исключением хлебофуража, живого скота, овощей (все это шло через Красноярскую базу), препровождая грузы в Мурманск и Красноярск, По тогдашней терминологии к товарам общего снабжения относились: основное продовольствие, гастрономические, бакалейные и кондитерские изделия, табак, вино, парфюмерия, фрукты, вещдовольствие, упряжь, посуда, канцелярские принадлежности и промышленные товары, пенькоджут, такелаж, сети... Всего было заявлено 28.6 тысячи тонн, из которых почти 21,7 тысячи норильчанам удалось «выбить».
Московская контора получала, также фонды на материалы, оборудование и реализовывала их, заключая договоры с поставщиками,. которые в свою очередь отправляли грузы непосредственно в адреса перевалочных баз (Ленинград, Красноярск, Мурманск). Кроме того, контора вела и общий учет всех договоров, подписанных другими представительствами комбината.
Какова общая картина грузоперевозок. организованных с помощью Московской конторы? Фактически за год отправлено: по морю — около 28,5 тысячи тонн (из них через Мурманск — свыше 19.6 тысячи тонн, через Архангельск — 8,8 тысячи тонн, )по реке — почти 31,3 тысячи тонн. В сумме — без малого 60 тысяч тонн, не считая сплавляемого плотами леса.
16 июня при Московской конторе была создана проектная группа из трех человек {организована заместителем начальника Норильстроя Гутманом). Ей поручались функции генпроектировщика в центре: выдача исходных данных проектным и научно-исследовательским организациям. различные согласований в процессе работы, проверка выполнения договора, контроль за оплатой по физическим объемам и другие.
Кто был участником творческого, как сказали бы теперь, содружества? Полного списка архивные документы не содержат, но масштабы представить все-таки можно. Среди исполнителей проектных работ— ленинградцы — «Союзникельоловопроект», северо-западное отделение «Теплоэлектропроекта». трест № 46, Гипроречтранс, московский Центроэлекгромонтаж; научные исследования вели, Цгинцветмет, Институт общей и неорганической химии АН СССР, Всесоюзный теплотехнический институт, Ленинградский горный институт.
Всего в 1939 году было заключено 35 договоров на сумму 10 миллионов рублей. Наиболее крупные — со СНОПом (3485 тысяч рублей) и СЗО «Теплоэлектропроекта» {1830 тысяч рублей). Фактическое выполнение. как ни странно, не превысило 4,5 миллиона. На 1940 год перешло рабочее проектирование основных цехов комбината и первой очереди ТЭЦ (т. е. объектов, намеченных к пуску в конце 1940-го и начале 1941 года), а также изучение новых проблем — селективной флотации окисленных руд, получения шламов из норильского фаннштеина и ряд других.
Все грузовые потоки шли в Дудинку.
Что представлял собой порт в 1939 году? Напомню: причальная линия, действовавшая примерно с 1935 года в устье р. Дудинки, обеспечивала лишь обработку речных барж и более всего удовлетворяла перевалке круглого леса, составлявшего основу первых строительных грузов для Норильстроя.
В условиях нарастающего грузопотока вопросы развития порта, превращения его из временного в постоянный становятся особенно актуальными. Как же израсходованы те два с половиной миллиона рублей, которые пошли на хозяйственное обновление? (По объектам транспорта и связи предполагалось освоить примерно 2.6 млн. рублей, почти 28 процентов соответствующего титула).
В списке объектов, предназначенных к строительству: морской причал (первая и вторая очереди), новый ряжевый причал и въездная часть этого причала.
К октябрю удалось закончить часть плановых работ по морскому причалу (из выделенных 1.3 млн. рублей освоено немногим более 580 тысяч, около 45 процентов). Введенная «мощность допускала одновременную разгрузку только ' половины грузового судна. Морской причал следовало рассматривать как опытный, поскольку он был построен без учета данных (из-за их отсутствия) о гидрологическом режиме Енисея.
Для приема грузов, доставляемых перевалочными баржами, сооружалась дамба на три звена с железнодорожным полотном.
Построен новый. 200-метровый, ряжевый причал (на расстоянии полукилометра от устья р. Дудинки), принимающий 4—5 барж с обеих сторон и позволяющий производить выгрузку непосредственно на узкоколейные железнодорожные платформы. Ниже ряжевого причала сделано пять временных козловых причалов для швартовки у каждого по одной барже с переноской грузов вручную, на грузовые площадки, расположенные по береговой линии. Один из них специализирован для погрузки угля (мотовозами на палубу баржи), а другой — для перекачки нефтеналивных барж (производительность 30 тонн в час).
Общая оценка порта предполагает учет факторов, осложнявших его работу.
Прямо-таки за горло держали сроки навигации (два месяца для морских судов и четыре — для речных), зачастую путь на Север преграждало штормовое енисейское непогодье.
Организационные трудности возникали из-за маломощности собственного вспомогательного флота (11 грузопассажирских судов, 740 л. с., обслуживали игарское направление — 242 километра — и водный путь от озера Лама до Валька — 67 километров), без которого невозможна перевалка на рейде грузов морского транспорта.
Имея лишь две баржи и четыре катера, порт вынужден был арендовать два буксира, из них один — игарский, и шесть барж речного пароходства. Но и эта помощь оказалась полумерой: для обработки 129 единиц общим тоннажом 172 тыс. тонн и 160 тонн кубометров лесодревесины требовалось куда больше буксиров и барж.
А неравномерность подхода судов! Показателен «ритм» речной навигации. Взяв хороший старт в июне, пароходство в августе заметно снизило (вдвое против июля) объем доставленных грузов, а в сентябре «подбросило» портовикам более 17 тысяч тонн. Всего же за сентябрь поступило 41,5 тысячи тонн из примерно ста общего грузооборота (кроме леса). Для их обработки требовалось вдвое больше барж, чем располагала Дудинка. Не удалось получить дноуглубительного снаряда (землечерпалки), чтобы обеспечить благоприятные условия подхода судов и барж к причалам.
В соответствии с подписанными договорами всю перевалку грузов с морских судов следовало производить только судовыми лебедками на рейде, а при отсутствии таковых возможностей — вручную. В итоге — непроизводительные простои, конфликты с пароходством. Верхушечку «айсберга» взаимоотношений можно представить по цифре штрафов за простои судов — 1,9 млн. рублей.
И все-таки при всех трудностях портовикам (начальник порта Усков) удалось почти невозможное. За навигацию 1939 года из центра прибыло морем строительных, технических грузов и оборудования . 27,5 тыс. тони, рекой — 37.5 тыс. тонн,, а также 140 тыс. тонн строительного леса. Одновременно .вывезено из Норильска и перевалено в Дудинке па суда около 40 тыс. тонн угля. Нетрудно подсчитать общий грузооборот: он достиг 245 тысяч тонн. т. е. более чем в. три раза превысил показатель 1938 года (76 тыс. тонн).
Число поставщиков комбината превышало 330 (заводы, технические конторы, тресты, подразделения НКВД, различные учреждения, комбинаты, артели, колхозы, фабрики, мастерские, базы, лесокомбинаты, магазины, промыслы, товарищества...), да и список городов, так или иначе связанных с Норильском, внушителен — приближается к ста. Если каждый из них соединить на карте страны с Норильском, получится довольно густая сеть нитёй, протянувшихся к Москве и Енисейску, Ленинграду и Нахичевани, Тбилиси и Туруханску, Одессе, Чите, Краснодару, Киеву, Иркутску...
Среди крупных поставщиков — электромашиностроительный завод им. Кирова, техническая контора « Котлотурбооборудоваяие», Московская контора «Главогнеупор». Но комбинат не отказывался и от самых скромных услуг. Так. Лихачевская хнмбаза «Союзлаборреактив» продала нам товаров на сумму 380 рублей. Речицкин фарфоровый завод — на 566 рублей, Ленинградская контора «Главнефтесбыт» отписывала на 755 рублей иефтебитума, С другой стороны, и некоторые малозаметные «фирмы» оказались весьма полезными компаньонами. К примеру, артель «Кооператор» продала дегтя на 6729 рублей, товарищество «Утильконцервалка» — так нужные при обслуживании механического оборудования концы стоимостью 23220 рублей. С нами сотрудничали два колхоза — «Новый быт» и «Новый путь» (названные так будто в насмешку, имея в виду ГУЛАГовского потребителя).
Представляют интерес наши связи с краем. Они «стоили» почти 869 тысяч рублей: семнадцать предприятий и организаций и среди них такие известные, как красноярские механический и машиностроительный заводы, игарский лесокомбинат. Даже енисейская тюрьма № 5 — наш «компаньон» по ведомству.
Мы получали буквально все. Металлургическое, подъемно-транспортное, металлообрабатывающее и электрооборудование, реактивы, двигатели, парафиновые свечи, металлопродукцию, репродукторы, стройматериалы, тестомешалки, арматуру, фотопринадлежности, лес, типографский шрифт, оборудование для связи и железнодорожного строительства, провода, кабели, телефонные аппараты, копировальную бумагу, пергамент, инструмент, трубы, насосы, измерительные приборы...
Отдел технического снабжения имел в Дудинке пять общих складов (3470 кв. метров) и один специализированный, для горючего (на 2375 тонн), что не соответствовало объему операций. Складское хозяйство Норильска и того не имело (три склада площадью 2131 кв. метр), горючее хранили в бочкотаре и немного в баках. Правда, имелись приобъектные склады, но они были рассчитаны только на текущую потребность.
Характеризуя масштабы транспортных операций, не забудем о грузах общего снабжения (соответствующий отдел приказом по комбинату № 4 от 3 января 1939.года выделен на самостоятельный баланс и представлен четырьмя подразделениями: вещевое с хозобиходом, продфуражное, торговое и заготовительное). Некоторые позиции норильских заявок претерпевали в ГУЛАГе существенную корректировку. Так, вместо 300 тонн ячменной сечки, перловой и овсяной крупы, фактически поступило 624 тонны, а потому заметно ухудшилось питание заключенных: «удельный вес» этих продуктов сразу подскочил с плановых 66,5 процента до 75 процентов. Часть мясопродуктов была компенсирована жирами и сливочным маслом, а вот на манку расщедрились, выделив впятеро больше заявки. Лишь на 30 процентов удалось реализовать потребность в сухофруктах и сухоовощах, вместе с тем просьбы норильчан по свежим и квашеным овощам были выполнены на 85 процентов.
Далеко не все вовремя поступало в Дудинку. За редким исключением, снабженцы не довозили часть (иногда солидную) продуктов, фуража. Так, из выделенных 7100 тонн свежих и квашеных овощей снабженцы отправили только 3931 тонну, а в Дудинку «приплыли» лишь 2732, поскольку 1200 тонн застряли в Игарке из-за ледостава. Следовало бы вычесть еще 400 тонн, пришедших в негодность при транспортировке по Енисею.
К сожалению, состояние складского хозяйства (обеспеченность —40 процентов) печально сказалось на судьбе некоторых грузов. Из-за отсутствия тепляков в Дудинке было заморожено до 100 тонн квашеных и соленых овощей. 40 тонн сыра, значительное количество гастрономии. Пришлось солить замороженные свежие продукты (с потерей, естественно, вкусовых качеств) — ведь не было н ледников. Не было даже крытых подтоварок и достаточного количества брезента, что повлекло порчу от дождя многих тонн кондитерских и макаронных изделий, сахара, масла, муки, Да и на Норильской базе мука, рыба, мясо хранились под открытым небом.
Конечно, складскими помещениями занимались, строили. Документы содержат сведения о вводе складов различного назначения, четырех овощехранилищ (три из которых были сданы в эксплуатацию), о капустохранилише. Но решение проблемы виделось не скоро.
Солидную часть грузов отдела составило вещевое довольствие. По основной номенклатуре завоз удовлетворил потребность: брюки зимние — 89,5 процента, телогрейки — 104,3 процента, шапки зимние — 123,2 процента,.. Судя по архивной ведомости, лагерь был в основном одет и обут, хватало полотенец, тюфячных и подушечных наволочек. простыней, и одеял.
Последние суда, придя с грузом, так и оставались зимовать в Дудинке (на сей раз — 17 единиц, среди них пароход «Енисей», шесть катеров, включая «Чекист», «Мёнжинский»; «Норилец». восемь барж и два лихтера), причем руководство порта тщательно изучало варианты отстоя
Мне встретилась интересная справка начальника О'ГС Б. Зюзикова о минимальном запасе материалов, обеспечивающем месячную нормальную работу комбината: 245 тонн горючего, 10 тони смазочных материалов, 300 тонн цемента, 30 тыс. штук огнеупорного кирпича (100 тонн), 30 тонн различных стройматериалов, 1500 кубометров круглого леса (1200 тонн), 15 тонн электрооборудования и средств связи, 10 тонн запчастей, аппаратуры и другого оборудования, 120 тонн металла и метизов. Всего — 2030 тонн. И хотя справка составлена 28 декабря и ориентирована, вероятно, на год 1940-й, по ней все же можно судить о делах года уходящего.
Откроем отчеты железнодорожников. За год перевезено почти 420 тысяч тонн, из них около 146 тысяч основных грузов: Дудинка препровождала навигационные поступления (73 тысячи тонн), а Норильск «питал» порт углем, рудой, файнштейном, бутовым камнем для строительства... Примерно восемь процентов от общего объема грузоперевозок, который составил 17563 тысячи тонно-километров, заняли местные и балластные. Кроме этого, перевезено 15717 пассажиров. Общая протяженность железнодорожных путей — 126,7 километра.
С целью «наибыстрейшего продвижения поездов» начальник -дороги Д. Васильев вводит новую должность (начальника поезда) и утверждает соответствующую инструкцию. Всем работникам железной дороги предписывалось содействовать выполнению обязанностей, возложенных на владельцев специальных удостоверений, подписанных А. П. Завенягиным.
«Материальная база» железнодорожников (к началу 1940 гола) — это 14 паровозов серии 157 («Красное Сормово»), 13 маневровых серии 159 (Подольского завода), четыре снегоочистителя. 10 мотовозов. 276 платформ и 26 крытых вагонов (поступление года: паровозов — 11, платформ — 72. снегоочистителей — 2, крытых вагонов — 10). По тем временам дорога оказалась самым техниконасыщенным подразделением комбината: стоимость ее основных средств на начало 1940 года составила 10,6 млн. рублей.
Нельзя сказать, что дорога работала устойчиво. Фактический объем грузоперевозок (план 1100 тыс. тонн и почти 30 млн. тонно-километров) выполнен на 38 и 58 процентов соответственно. Особенно неритмично поступали грузы из Дудинки: за год успели доставить лишь 40,6 процента от планового задания. Что касается норильчан, то они прилагали максимум усилий, дабы в Дудинку не ушел ни один порожний вагон или платформа. Потому и конечные результаты на прямом направлении заметно лучше: 82,4 процента плана по тоннажу и 91,9 процента — по тонно-километрам.
Выбивали из колеи аварии и, как профессионально квалифицируют железнодорожники, браки. Львиная доля, 433 из 581, — сходы подвижного состава, главным образом вагонов; случались обрывы паровозов, вагонов... Что ни день — сюрпризы.
В 1939 году работы по обустройству железной дороги Норильск- Дудинка продолжались (капиталовложения составили примерно 1,5 млн. рублей) силами двух желдорстроевских подразделений. Основные средства пошли на разработку выемок, строительство искусственных сооружений. Дудинского депо, станционных путей. Приводилось в порядок «верхнее строение» (почти 21,5 километра), шла балластировка (около 16 километров). Видимо, из-за ограниченных возможностей весьма скромно выглядят снегозащитные мероприятия, стоимость которых не превысила ста тысяч рублей.
Кроме основной магистрали, железнодорожное полотно укладывалось к сторону Надежды, Каларгона. Часть средств, правда, минимальная, была выделена для Вальковской ветки. Свыше миллиона •рублен ушло на рельсовые пути внутрикомбинатского назначений, длина которых должна была достигнуть 3,5 километров.
По отчету, среднесуточное число пар поездов — 2,3; общее количество вагонов в в направлении Дудинка-Норильск — 11676. Несложный расчет показывает что минимальные потребности — 20 составов (15 вагонов в каждом и при 7-тонной загрузке вагонов — удовлетворялось.
В 1939 году достаточно интенсивно развивался и безрельсовый транспорт: капиталовложения по фактической стоимости составили 1.3 млн. рублей (примерно столько же. сколько затраты на строительство железной дороги Норильск—Дудинка), а капвложения по вводу приблизились к одному миллиону рублей. Автодороги пролегли на Опытную обогатительную фабрику, ДОЦ, к угольной штольне, гипсовому заводу, ВЭС-2, ВЭС-1, от Горной улицы до гаража. Главной транспортной магистралью стала улица Октябрьская. Однако взятый темп все же устраивал мало: ведь плановое задание (2,2 млн. рублей) и прошлогодний остаток несданных капвложений, превышающий 1,1 млн. рублей, требовали более интенсивной работы Дорстроя.
Среднесписочное число автомашин — 145 (за год приобрели легковых автомашин — 10. грузовых — 56, автобусов — 2), общая грузоподъемность — 210 тонн. За год перевезено свыше 431 тысячи тонн грузов. сделано 1.2 млн. тонно-километров (в 1988 году—335 тысяч, или почти вчетверо меньше), выработка на машину за смену составила 70 тонно-километров (90 процентов плана). Имелось два гаража, в том числе на двести автомашин. На обслуживании автотранспорта работало 110 шоферов, 35 ремонтников. Общая стоимость основных средств автохозяйства комбината (на 1 января 1940 года) — почти 2.6 млн. рублей (уступает только аналогичному показателю железнодорожников и ВЭС).
С точки зрения эффективности работы автотранспорта заметных сдвигов не произошло: очень большие простои (более чем втрое превышали плановый норматив), невысокий показатель ис пользования парка — лишь 44,5 процента, половина порожних пробегов... Отсюда недовыполнение плана по перевозке грузов — как в тоннах, так и тонно-километрах (70 и 76 процентов соответственно).
Как и в наше время, взаимоотношения с автотранспортниками складывались не всегда гладко. Сохранился, например, рапорт, направленный А. П. Завенягину начальником Углесбыта А. Мункнным, где последний настаивал на ежедневном выделении 22 машин (исходя из необходимости вывозить каждые сутки не менее .1000 тонн угля и создать тем самым запас топлива для навигации 1940 года), тогда как фактически выделялось 10—13 единиц.
К машинопрокатной базе был приписан тракторный парк. По истечении года он насчитывал тридцать «ЧТЗ», три «Дизеля», 25 тракторных тележек (новое поступление. — два трактора и девять тележек). Отчетный показатель — почти 219 тысяч тонно-километров — составил менее 32 процентов плана.
Как прежде, солидную часть перевозок бал на себя гужевой транспорт, стоимость которого (да позволено будет так сказать в отношении терпеливых лошадок) превышала 1,1 млн. рублей. Конная тяга обеспечивала доставку 100,6 тысячи тонн грузов (почти 152 тысячи тонно-километров), и этот результат «смотрится» рядом с показателями ее механических «родственников».
В 1939 году транспортный «цех» комбината имел самолёт (приобретен в основные средства управления строительства). Аэродром оборудовался на Вальке, и небольшой коллектив авиаторов был .озабочен первой зимовкой. Протокол одного из «острых» собраний, где обсуждался этот вопрос, даёт возможность назвать некоторых его участников — командира отряда Смирнова, начальника порта Бушуева, а также Золотарева, Аникеева Ларионова, Машихина, Куделина, Морозова...
Продолжало завиваться энергетическое хозяйство :стройки. Закончилось строительство ВЭС-2 мощностью 3000 кВт (напомню: ее начали сооружать еще в 1937 году; плановый ввод был намечен на май 1939-го, фактически же станция сдана в декабре. По затратам почти уложились в сметные ассигнования, и вместе с первой ВЭС-2 эти энергообъекты вышли на второе (после железной дороги) место по стоимости основных средств (9,5 млн. рублей, из которых примерно 8 млн. рублей «тянет» ВЭС-2). Одновременно велось, хотя и в небольших масштабах, расширение второй станции.
За 1939 год норильские электростанции выработали почти 7,5 млн. кВт-часов электроэнергии (78,5 процента плана). Еще 715 тысяч киловатт-часов, лишь 51 процент плана, на счету дудинской станции.
Декабрем помечен ввод кислородного завода (строительство шло ровно год). Смонтированная установка давала, как и планировалось. 30 кубометров кислорода в сутки, а сделанные затраты оказались несколько ниже сметной стоимости.
В целом энергетическое хозяйство «съело» около 2,8 млн. рублей, или примерно 27 процентов от общего объема капвложений .в строительство объектов для обслуживания строительно-монтажных работ. Тогда же, в 1939-м, зачалась подготовка к строительству ТЭЦ; фактические затраты на планировку составили 280 тысяч рублей.
Итоговые затраты на связь (Е. Чебачев) составили почти 656 тысяч рублей (на 120 тысяч более сметного расчета). Около 80 процентов освоенных средств приходится на телефонизацию: было смонтировано 11 станций и систем, 526 номеров, число абонентов достигло 577.
Комбинат имел радиостанцию на Ламе, радиопункты при отдельных предприятиях; велся монтаж радиоузла. Обосновывалась необходимость выделить комбинату длинноволновый передатчик для связи с Игаркой (обмен частной корреспонденцией). Речь шла о том, чтобы четыре часа . в сутки . игарские связисты работали по заявке норильчан.
Довольно пеструю картину представляло гражданское строительство, которое вели два «Жилстроя».
В строительстве находилось почти 70 домов — главным образом бутовые (37) и деревянные (21) от одного до трех этажей, восьми-, шестнадцати- и двадцатиквартирные. а также общежития, самое большое — на двести человек (для сведения: среднегодовое число коек — 300, стоимость койко-места — почти 29 рублей в месяц).
На создание жилищного фонда истрачено 13 млн. рублей (эта статья генсметы и титула — вне конкуренции), или 80 процентов плана. За год введено 7792 метра в жилых домах, и на 1 января 1940 года «гражданский» Норильск располагал 12728 кв. метрами (к началу 1939-го — 5465 кв. метрами). Примерно пятая часть жилья (2558 кв. метров) централизованно отапливалась, в каждый дом было проведено электричество.
Три с лишним миллиона истрачено на коммунальное строительство. В Норильске, Дудинке и на Вальке имелись пять столовых, девять магазинов (на 1 января 1939 года —один) и столько же буфетов, три пошивочные мастерские (портновская и сапожные). Норильский сервис располагал прачечной, баней, парикмахерской, часовой мастерской, почтой, сберкассой, гостиницей... Хозяйство отдела общего снабжения включало булочный цех, бойню, колбасную, рыбокоптильню. Отдел также организовывал засолку мяса, лов рыбы, заготовку хвои оленины...
СПРАВКА. Выпечено 5.6 тысячи тонн хлеба (в шести пекарнях работали 94 человека).
Рыбные промыслы располагались но норильско-пясинской водной системе на территории протяженностью 300 километров. В 1939 году были организованы два рыбоучастка: №1 — на Ламе (32 человека) и на Пясино (28 человек). Улов рыбы за год — 145 тонн (план —- 170 тонн), причем первый рыбучасток выловил 101,7 тонны, выполнив план на 101,7 процента, а второй — 43,3 тонны, недотянув до плана 26,7 тонны.
Кроме того, рыбаки добыли 1707 куропаток, 209 уток, 130 песцов, 14 горностаев, лисицу, волка; построили шесть жилых домов, две бани, два склада, кузницу, изготовили 17 лодок. Для связи с точками были организованы три собачьи упряжки, приобретено 54 оленя. В 1940 году окрисполком согласился продать еще 150 оленей.
В апреле-мае шла заготовка оленины (26 тонн). На 1940 год заключен договор на поставку колхозами Дудинского и Авамского районов 65 тонн оленьего мяса и 13500 куропаток.
Оборот торговой сети составил 18,1 млн. рублей (при плане — 14,6 млн. рублей). Из 23 торговых точек для вольнонаемных непосредственно в Норильске располагались две столовые, восемь магазинов и четыре буфета.
Почти семьсот тысяч рублей было израсходовано на нужды здравоохранения (больница, аптека. роддом, дом отдыха на Ламе); построили детский сад, школу, пионерлагерь, клуб.
Детский сад площадью 4 тыс. кв. метров обошелся в 876 тысяч рублей. что в 1,5 раза больше всех расходов на строительство рудников и угольных штолен! Текущие расходы по детсаду составили 215 тысяч рублей, в том числе на питание — 61,2 тысячи. Дотация на содержание пионерского лагеря н поездку школьников в Одессу — почти 19 тысяч.
В 1939 году ввели типографию, приобретено на 5,8 тысячи рублей технической литературы; почти в 30 тысяч рублей обошлись издательские расходы и закупка периодики. По бухгалтерским ведомостям проходят два радиоприемника, семь патефонов, фотоаппарат...
Думаю, небезынтересны будут сведения о развитии сельскохозяйственной базы комбината. Капиталовложения составили почти 332 тысячи рублей, а ввод превысил 428 тысяч рублей (94 процента этой суммы приходится на коровник — 50 голов — и свинарник). Среди строившихся объектов: коровник на 78 голов, теплица, парники, склад фуража... Стоимость приобретенных сельхозоруднй составила около 11,4 тысячи рублей.
Совхозные посевы (теплицы, огородничество) занимали 42 гектара; было организовано местное сенокошение, силосование.
Среднегодовое поголовье норильского стада — 112 единиц, в том числе 76 коров (если взять календарный год. то их количество увеличилось с 55 до 74). Средней удой — 2684 кг (план — 2000 кг); животноводы получили около 129 тонн молока. Молочная продукция была представлена сливками, творогом, маслом, сыром).
По отчёту проходит «собственное» мясо — 6315 кг (к примеру, с учетом нового поступления норильская ферма имела 180 телят, а на 1 января 1940 года их осталось 27), сбой — 750 кг. ливер — 550 кг, 753, кг жира. И, конечно, свиноводство (не пропадать же пищевым отходам!): в среднем за год 239 голов. , Нетрудно представить судьбу 1013 поросят, из которых к началу 1940 года значилось лишь 148.
В одном из архивных дел имеется любопытный документ: заключенный Б. Серебряков .обратился с письмом к А. П. 3авенягину, где обосновывал целесообразность иметь при комбинате специальную планово - производственно - организационную группу (отдел) для решения всех вопросов, связанных с созданием собственной еельхозбазы (производство продукции и ее первичная обработка).
«Данное обращение. — писал Серебряков, — продиктовано исключительно чувством профессиональной «зависти к несоответственному развитию с/х комбината и опасением за его развитие. ...В связи с тем, что обеспечение рабочих и служащих комбината ляжет исключительно на комбинат, вряд ли придется думать, что это осуществится организацией колхозов и совхозов других наркоматов... Комбинату придется решать и обеспечивать проведение всего комплекса организационных, производственных и плановых вопросов (включая организацию и индивидуального огородничества, и животноводства) всего сельского хозяйства, а также и озеленение города, квартир ^и т. д.».
Серебряков призывал ускорить переход от, по сути, «лабораторной» стадии сельского хозяйства к настоящему производству, поскольку предстоит, с одной стороны, рост масштабов комбината, а с другой, «дело «создания земли», методов и форм акклиматизации и освоения дикой флоры — период более длительный и серьезный, чем в средней полосе. По мнению Серебрякова, задержка в развитии сельского хозяйства, «особенно скажется через несколько лет, когда население не будет мириться с отсутствием необходимых в достаточном количестве свежих овощей, молока и пр., специфически необходимых для Заполярья и «вредных» цехов».
Поскольку автор письма считал целесообразным на первых порах поручить подготовку документации по сельхозбазе управлению проектирования, А. П. Завенягин, как свидетельствует его резолюция от 26 ноября 1939 года, просил А. Е. Шаройко позвонить ему по этому вопросу...
Сознаюсь: не без труда представляю себе эту цифру норильчан 1939 года _ и вольнонаемных. и тех, кто «выполнял обязанности»...
Но статистика бесстрастно свидетельствует — было.
Среднесписочное число занятых в Норильскстрое (собственно строительно-монтажные работы , а также подсобные и вспомогательные производства, транспорт и прочие хозяйства) — около 16 тысяч человек, включая 12727 -заключенных (они составили 60 Процентов ИТР и свыше 90 процентов от численности рабочих). До пятисот человек увеличилась проектно-изыскательская служба, причем среди проектировщиков соотношение вольнонаемного состава и заключенных — один к пяти (48 и 239 человек соответственно). Порядка тысячи работников были заняты на подсобных производствах (карьеры, кирпичные заводы и д.р.), около полутора тысяч — во вспомогательных службах (транспорт, электростанции и др.). В отделах технического и общего снабжения работало свыше 1600 человек. Прибавьте норильские представительства в Москве, Игарке, Мурманске и Красноярске — свыше 350 человек (последнее — самое крупное: почти триста работников, среди которых 174 заключённых).
В управлении эксплуатация было занято 31070 человек. из них 3015 заключённых (они составили примерно половину — 110 из 248 — инженерно-технических работников и почти 87 процентов от численности рабочих).
Счет шел не только трехзначными числами. Скрупулезно учитывалось все: два человека на заготовке шлака, шесть—на производстве извести, 13 — в прачечной, 12 обслуживали баню, пять парикмахеров, два часовщика... Всего примерно 20 тысяч человек...
В отчётных документах отмечается, что при общей обеспеченности кадрами существенно не хватало металлургов, бурильщиков. Из-за низкой квалификации не выполнялись нормы. приходилось держать излишнюю численность (ММЗ, частично на горных работах).
В этой ситуации возросло внимание к подготовке кадров. По основной деятельности и производству обучились и повысили квалификацию 2135 человек — главным образом курсовым методом (около половины).. В списках выпускников 178 шоферов, 135 бурильщиков, 45 плавильщиков, 39 обжигальщиков, 29 электролитчиков, 20 обогатителей...
Ряд архивных документов свидетельствует о развитии соцсоревнования, стахановского движения и ударничества.
Так. 5 февраля вышел приказ 67 по Норильскому комбинату и Норильлагу НКВД, в котором нашли отражение два .аспекта подготовки к съезду.
Во-первых, изложены обязательства комбината: дать в подарок XVIII съезду ВКП(б) первую продукцию — 250 тонн штейна; к 10 марта освоить 12 из 14 миллионов рублей капиталовложений, предусмотренных планом первого квартала: к 1 марта пустить электростанцию мощностью 3000 кВт, что обеспечит «дальнейший разворот темпов строительства».
Во-вторых, для строительных и эксплуатационных цехов устанавливались конкретные задания на февраль и 10 дней марта.
Руководство комбината и лагеря призвало развернуть социалистическое соревнование вольнонаемного состава и трудовое соревнование среди лагерников «вокруг этого плана и мобилизовать все силы на сдачу в эксплуатацию; Малого металлургического завода — к 15 февраля, ВЭС-2 — к 1 марта. Закончить в основном строительство и монтаж ООФ к 10 марта, строительные работы кислородного завода к 10 марта».
Кроме того. ставилась задача улучшить бытовые условия для вольнонаемных и лагерников (сдать временный водовод из озера Долгого. две бани, детский сад — к 10 февраля, столовую, «восьмиквартирку», типографию — к 12 февраля, Дом управления).
Как сказано в приказе, при определении победителей в первую очередь будет учитываться соблюдение сроков сдачи объектов. Переходящие Красные знамена предполагалось вручить: среди строителей — тому цеху, «который строит всех быстрее и лучше», среди эксплуатационников — цеху, «который даст больше продукция и хорошего качества» .
В преддверии съезда были подведены первые итоги выполнения обязательств и установленных заданий. Лучших результатов добился Дудинский стройучасток — (185 процентов задания), следом шел стройцех связистов (134 процента задания); среди, отличившихся — «Жилстрой». ВЭС-2. строительство кирпзавода № 2, проектный отдел, «Земдорстрой», угольная штольня, гужтранспорт, карьеры инертных материалов, кирпзавод ЛЬ 1, ДОЦ.
Руководство комбината считало, что основная масса работающих, несмотря на сложнейшие условия февраля (почти непрерывная пурга), показали образцы трудового энтузиазма, благодаря уплотнению рабочего дня и лучшей его организации. полному использованию механизмов, экономному расходованию материалов и взаимопомощи.
Лучший цех управления эксплуатации — угольная штольня (начальник С. Хромченко) получил переходящее Красное знамя. Что же касается переходящего Красного знамени управления строительства, решено было присудить его по итогам марта, с учетом выполнения приказа № .67. (Судя по документу, где подведены промежуточные итоги, большая группа заключенных должна была получить сверхударные и ударные зачеты, премии, предполагалось и досрочное освобождение. Жаль, что в окончательной редакции приказ в норильских архивах не найден...).
Анализируя итоги предсъездовского соревнования, руководство комбината, лагеря отмечало и серьезные недостатки. «Жилстрой». например, имевший репутацию передового цеха, не закончил столовую для заключенных и восьмиквартирный дом; по вине «Водоканал- строя» не введены Малый металлургический завод, водопровод и другие объекты. Отставание ряда подразделений привело к недовыполнению обязательства: освоен только 91 процент капитальных затрат (правда, без учета приобретений и платежей).
Окончательное распределение мест — в приказе № 159 от 1 апреля 1939 года. Отмечая успехи строителей и шахтеров (план квартала по капитальным работам выполнен на 108,3 процента. а по добыче угля — на 119 процентов), организаторы трудового соревнования приняли решение передать переходящее Красное знамя строительства участку кирпзавода N° 2 (начальник Кочкин); лучшему цеху управления подсобных предприятий, ДОЦу (начальник Ястребов), объявлена благодарность.
Приказом оговорены ударные зачеты и выплата премий лагерникам — (45 и 46 человек соответственно); досрочное освобождение трех заключенных.
Как поучительный пример хочу изложить суть договора, который подписали управление проектирования и геологический отдел на период стахановского двухмесячника (ноябрь-декабрь), преследовавшего цель — обеспечить реализацию приказа № 440 начальника комбината о выполнении годового плана и правительственного задания.
Обязуясь досрочно справиться с поставленными задачами, проектанты, наметили к 1 января 1940 года выдать первоочередную документацию, подготовить все необходимые данные для составления генсметы и ПОР. Не оставлено без внимания текущее строительство, предусмотрена помощь производству. Конечный ориентир — комплексная подготовка проекта в соответствии с местными условиями и возможностями.
Геологи, в свою очередь, решили на неделю досрочно завершить годовой план, ликвидировать отставание бурового цеха, полностью подготовиться к подсчету запасов и одновременно вести оформление картографического материала по законченным объектам,, охватить весь вольнонаемный состав соцсоревнованием...
Итак, прошел еще один «завенягинский» год. В облике комбината появилось много нового. Была сделана серьезная заявка на будущее, подтверждалась правота позиции, которую обосновали норильчане во главе с А. П. Завенягиным.
Когда с трибуны XVIII партийного съезда, весной 1939-го, секретарь Красноярского крайкома П. X. Кулаков сказал о развернувшемся строительстве «огромного северного полиметаллического комбината, который при полном пуске позволит увеличить добычу благородных металлов в стране почти в 2 раза», — многие, наверное, и не очень-то представляли, что имеет в виду выступающий.
А тем временем почти закончился отсчет первого норильского пятилетия. Уже пошел «на материк» первый норильский металл. Немного, всего лишь 131 тонна. Но пошел! Проба сил состоялась, и стрелки часов уже вряд ли кому удалось бы повернуть назад...
М. ВАЖНОВ,
кандидат исторических наук.
(Продолжение следует).
Заполярная правда24.09, 27.09, 28.09.1988