В.Г.Фукс. Погром
Она пошла на кухню готовить обед, обязав меня съесть винегрет, стоявший на столе, я же подошел к письменному столу, взглянул на корреспонденцию, аккуратно сложенную в стопку, перебрал каждое письмо, прочитал обратные адреса. Тут были письма из Франции, Голландии, Испании, Польши, все от моих давнишних корреспондентов-эсперантистов, с которыми переписывался еще во времена учения в авиашколе. Среди писем попалась бандероль из Германии, письма оттуда стали приходить все реже. Вероятно, их задерживают как германские, так и советские органы. Бандероль, содержавшая в себе газету на немецком языке, проскочила через границу случайно. Освободив ее от обертки, развернул сложенную в ней газету и страшно испугался: на ее первом листе, после названия газеты, была изображена фигура Сталина во весь рост, шагающего с трубкой во рту по Красной площади, сплошь усеянной трупами людей, его сапожища наступали на головы и тела убитых. В первое мгновение хотел немедленно уничтожить газету, но любопытство взяло верх, решил отложить ее до удобного случая, чтобы внимательно прочитать, о чем пишут фашисты. Опять сложил газету по складкам, как она находилась в бандероли, и отложил в кучу других газет на столе.
Потом взял в руки еще одно письмо, оно было из Австралии. В это время из кухни пришла Валя.
- Как, ты еще не съел винегрет?
- Иду, иду, Валюша, в первую очередь надо узнать, кто пишет мне, пока я отсутствовал.
- Тебе письма важнее обеда, - обиделась она.
- Нет, нет, Валя, я просто хотел сэкономить время.
Вкусно пообедав, не убирая посуды со стола, уселись на диван и я стал читать письмо своего заочного друга Смита. Мы давно с ним договорились обучать друг друга языкам: я его русскому, а он меня - английскому, пользуясь при этом языком эсперанто.
"Дорогой товарищ Фукс!
Я получил Ваш писма. Многа спасиба за нево. Ви очин интересна писал на инглиш, как лечики спасали Челускин, как он проявлял геройства зимние условие. У нас такой сима ни бывает страшный коулд".
Валя расхохоталась.
- А что такое "коулд"?
- Означает холодно.
- Вот мерзляк твой Гарри.
"Харашо, что всех спасли молоци лечики. Ви видите, как я па руски уже вери гуд пишу и панимаю, бат приходица часта ползоватся раш-инглиш словар. Ну эта будит скора лутше. Ваш изучено английски лутше мой изучено руски, суксесс у вас болше".
- Видишь, как он тебя хвалит, - вставила Валя.
"Пишите ещо на руским язиком собитиях Вашей стране я Ваши писма переважу на английски и рассказываю знакомим друзям.
Напишите, какие я сделат ошибка, буду очин благодарен. И ищо ответте на два вопроса: ферст - зачем у вас ест женски рот, расве нелзя бес рот? И бес мушской рот тоже? У нас английски нет рот, поэтому ево лехтче исучат.
И секенд: напишите как правилна произносима вслух буква "Ъ" и буква "Ь".
Мы рассмеялись.
- Напиши, что никак не произносятся.
- Тогда он спросит, если не произносятся, то зачем их писать?
"Теперь я напишу на эсперанто подробнее".
"Дорогой товарищ Фукс!
Недавно к нам в Австралию прибыл большой корабль, на нем было много иностранцев из разных государств Европы и Америки. Огромные толпы людей, как всегда бывает, когда приходят корабли из дальних стран, высыпали на набережную, махали флажками, платками, шляпами, приветствуя пассажиров. Таково наше гостеприимство, возникшее давным-давно, с тех пор, как Австралия еще только начала заселяться европейцами.
И вот, на виду у всех, один из пассажиров вдруг отскочил от группы иммиграционных чиновников, стоявших на корабле, подбежал к борту и спрыгнул в воду. Чиновники и пассажиры на корабле подбежали к борту, заглядывая в то место, куда прыгнул человек. Многие были уверены, что он разбился и утонул. Но он появился на поверхности моря и поплыл к берегу. В толпе послышался вздох облегчения. Человек плыл натужно и медленно, похоже было, что ему что-то мешает плыть. Навстречу ему поплыли десятки лодок, всем хотелось помочь смельчаку. Оказалось, он при прыжке сломал ногу, его тут же отвезли в госпиталь. Человеком этим оказался чехословацкий писатель Эгон Эрвин Киш. После его судили за незаконный переход границы. После прихода Гитлера к власти в Германии и оккупации Чехословакии Киш жил у себя на родине, жил и в вашей стране.
Международный комитет борьбы против войны и фашизма делегировал Киша в Австралию на конгресс мира. Но австралийские власти не хотели допустить его в страну, опасаясь нежелательного влияния на наших людей. Суд приговорил его к тюремному заключению за нарушение иммиграционных законов страны, но у нас поднялось огромное возмущение на это решение суда, оно охватило и другие страны мира. Власти были вынуждены отпустить Киша.
Вот пока все. С товарищеским приветом
Гарри Смит.
г.Мельбурн. Австралия".
- Как интересно. Ты помести его письмо в бригадную газету "Сталинский сокол" или в городскую, интересно же будет другим прочитать о том, что пишет Смит. Как ты думаешь?
- Как и ты, Валя. Уверен, редактор многотиражки поместит перевод письма, он не раз помещал такие письма.
В год свадьбы решил поехать с женой к родителям, познакомить ее с ними.
В Москве сделали пересадку на поезд до Ярославля, взяли билеты на пароход и поехали вниз по Волге. Валя впервые плыла на пароходе по реке, она не переставала восхищаться красивыми пейзажами берегов на фоне далеко вперед простирающейся водной глади. Мы выходили на верхнюю палубу, в носовой части выбирали свободную скамейку, садились рядом, прижавшись друг к другу, и с интересом рассматривали все вокруг. В течение дня несколько раз спускались вниз в ресторан, брали легкие закуски, опять поднимались на верхнюю палубу и садились на ту же скамейку, на которой сидели утром, если она была свободна.
Была осень, но погода стояла прекрасная, солнечная, безветренная. В середине дня, так вот, сидя на скамейке, не шевелясь, да еще прижавшись друг к другу, можно было даже разомлеть от тепла ярко светившегося солнца. Но к вечеру становилось прохладнее, и нам приходилось спускаться в каюту, любоваться Волгой через стекло иллюминатора.
Так мы плыли несколько дней. Однажды, сидя в своем обычном месте на верхней палубе, я заметил впереди себя, шагах в пятнадцати, одиноко сидящую женщину, спиной к нам, тоже любовавшейся берегами реки, стал внимательно присматриваться к ней, выжидал, когда она повернется в мою сторону, но она не шевелилась.
- Кого ты так внимательно рассматриваешь?
- Мне кажется, я узнаю знакомую женщину.
- Ту, что сидит впереди?
- Да.
- Кто она?
Поднявшись с места, подойдя сбоку к той скамейке, взглянув в профиль лица женщины, убедился, что не ошибся, это была моя мама. Молча, незаметно, боком подкрался, сел рядом, она не обратила на меня внимание. Хотя слева было много свободного места, стал прижиматься к маме, она лишь мельком, не поднимая головы, спросила:
- Извините, я заняла ваше место? - и подвинулась вправо.
Опять стал прижиматься боком, мама еще раз отодвинулась.
- Я могу вам уступить скамейку, - с готовностью сказала она, про себя, вероятно, подумав: "Нахал". Чтобы взглянуть в лицо этому "нахалу", она повернулась в мою сторону всем телом. А я в это время пристально глядел в ее постаревшее, морщинистое лицо. Она уставилась в меня, что-то в ее мозгу творилось непонятное, ей показалось, что перед ней какой-то жутко знакомый человек. Вдруг она кинулась ко мне, как раз в момент, когда я произнес:
- Мама, неужели не узнаешь?
- Вико! Дорогой сынок! Откуда ты взялся?
- Как же ты меня не узнала, мама?
- В такой форме как тебя можно узнать? Последний раз ты приезжал домой в курсантской форме, а теперь, вон-те на, командир. Ты проездом к нам?
- Нет, я в отпуск.
- Почему же ты ничего не написал, что приедешь?
- Хотел приехать неожиданно.
- На месяц?
- Да. А я ведь не один.
- А с кем?
- С женой Валей, вон там сзади сидит.
- Ну-у?! Так зови же ее сюда.
Пошел звать жену. Волнуясь, она подошла, поздоровалась, села рядом с мамой, и та начала расспрашивать про то, про се. Я сидел по другую сторону от мамы, слушая их разговор, спрашивал, как дела дома.
- А как ты оказалась на этом пароходе, где ты на него села?
- Я гостила у Веры, а поздно вечером вчера они проводили меня на этот пароход.
- Как они там все поживают, как здоровье у тети Веры?
- У них пока все в порядке. Вера на здоровье не жалуется, хотя тоже постарела, как и я.
- Ну, ты, мама, не старись, ты выглядишь молодо.
- Да где уж там, - ответила она, - вот везу от них всякую зелень с их дачи. С продуктами у них тоже плохо, везде неурожаи, в будущем году не знаю, как будем жить, если уже сейчас в магазинах полки пустые.
- Ну ничего, как-нибудь проживем, - привычно бодрясь, сказала мать, - хуже двадцать первого года не будет, думаю.
С парохода домой шли пешком, я нес свои и мамины вещи в обеих руках, Валя несла вещи полегче. Мама тоже решила удивить своих соседей по двору приездом сына с женой, но удивить своих домочадцев ей не удалось. Опередив нас, она первая вошла в дом с выражением безразличия на лице, стала обниматься, но отсутствие вещей выдавало ее, главное же, они видели в окно идущих за мамой меня и Валю.
- Где же твои вещи? - притворно спросил папа.
В это время мы двое вошли в дом.
- Вот кого я привезла вам! - по-детски торжествующе, произнесла мама, показывая на нас.
Начались знакомства, расспросы, разговоры. А позже, когда шум-гвалт улегся,
мама, улучив момент, когда они с Валей остались в комнате одни, спросила:
Ну а как... Ожидаете? - и она свой взгляд направила на живот Вали, лицо ее
вспыхнуло краской, смущенно она потупила глаза.
- Скоро? - не отставала мама.
- Еще не скоро, - тихо ответила Валя.
Через час ближайшие соседи знали, что к Фуксам приехал сын-летчик с женой, а когда на следующий день вместе с Валей решил пройтись по городу, показать места, где когда-то проводил время, все городские достопримечательности, - о приезде узнали друзья-товарищи. Зашли в горком комсомола, где надеялся встретить кого-нибудь из друзей. И не ошибся, за столом увидел друга детства, "туриста" Толю. Сейчас я с трудом мог себе представить "рыжего" Толю в облике мальчишки с красным галстук на шее. Передо мной величественно восседал Анатолий Кузьмич Квашнин, - "товарищ Квашнин", как к нему обращались. Толей его больше никто не называл.
После того, как и Квашнин с трудом узнал в вошедшем летчике меня, последовала серия восхищенных приветствий, поздравлений с новым положением каждого. Я познакомил Квашнина с Валей.
- Надолго приехал?
- На месяц, на весь отпуск.
- Ну, тогда увидимся еще не раз, сходим во все наши примечательные места, покатаемся на моторной лодке по Волге. Погода нас держится теплая, несмотря на осень. Если хочешь, искупаемся на Тянь-Цзине, а то можем слазить в амбары через подкопы? - Оба мы рассмеялись.
- Без "тренера смелости" у нас ничего не выйдет, не сумеем залезть по стенкам.
- Кстати, где сейчас Костя Вегелин?
- Мы вместе учились в авиашколе, а куда его назначили служить, не знаю.
- А это что за "Сенина", - спросил, показывая на табличку над одним из столов, - уж не Люда ли?
- Она и есть, - сказал Квашнин.
- А где она сейчас?
- Она работает инструктором горкома, теперь временно ее включили в группу партийцев, которая ездит по деревням по вопросам коллективизации и раскулачивания. Сейчас, сам знаешь, как обстоят дела, враг не сдается, не хочет примириться со своим положением отживающего класса. Враг не сдается, - врага надо бить, так нас учит великий продолжатель Ленина товарищ Сталин и мы, комсомольцы, верная смена партии, будем неотступно следовать его указаниям.
Я поморщился от высокопарных слов Квашнина, почерпнутых из учебника политграмоты, хотя чувствовал, что друг детства произносит их не вследствие убежденности, а по должности. Когда Квашнин, продолжая тему о "внутренних врагах советской родины" перешел к многочисленным цитатам из книги Сталина "Вопросы ленинизма", лежащей у него на столе, я взглянул на часы и сказал:
- Ох, Толя, извини, пожалуйста, мы с Валей опаздываем, нас пригласили в гости к двум часам, осталось двадцать минут в запасе. Как-нибудь мы забежим в другое время, поговорим подробненько обо всем, не возражаешь, Толя?
- Нет, конечно, обязательно заходите. Может, за это время, пока вы тут, удастся, хотя бы в основном, разделаться с этой накипью на общественном теле...
Выйдя на улицу, сказал:
- Надо же, как жизнь изуродовала человека, наверное, и по ночам на постели бормочет в ухо жене о врагах. Неужели и Люду, своего работника, он превратил в свое подобие, в манекена?
- Если бы мы побыли там еще немного, он стал бы нас экзаменовать по политграмоте, - засмеялась Валя.
- А я поэтому и соврал ему, чтобы под видом приглашения, уйти, а то, чего доброго, схватили бы "двойку". Ну да черт с ним, пойдем-ка вкусно пообедаем, поедим маминых пирожков.
Подхватив жену под руку, мы двинулись к дому.
Предыдущая Оглавление Следующая