Начало войны. Аресты

Утром 22 июня 1941 года мы со Светланой (дочкой моего двоюродного брата Виктора, ей было тогда 3 года) пошли в лес за ландышами. Возвращаясь из леса на дачу мы должны были перейти ж.д. у будки стрелочника. Подходя к ней мы обратили внимание, что в небе много самолётов, стоит сплошной гул. В этот момент выходящий из будки стрелочник нам говорит: «Ребята, началась ВОЙНА, видели самолёты летят на запад?». Мы со Светланой схватились за руки и со всех ног побежали на дачу. А там уже все домашние сидят у репродуктора и слушают Молотова. Вот так для меня началась война. А далее пошли аресты - 25 июня взяли дядю Карла, о чём 26 вечером сообщил Виктор, затем в ГУМе арестовали моего двоюродного брата Шуру Петри. Я уехал с дачи в Москву с надеждой добраться к маме в Энгельс, т.к. после ареста дяди Карла моё положение изменилось. Казанский и Павелецкий вокзалы оказались забитые народом, очереди у касс огромные, которые при первой же воздушной тревоге милицией разгоняется по бомбоубежищам и в метро - поэтому практически купить билет не возможно. Два дня с ночёвкой на вокзале прошли у меня безрезультатно. Сильно захотел пить, увидел на Казанском вокзале продают газированную воду, беру стакан и вдруг меня сзади кто-то обнимает, поворачиваюсь и вижу тётю Малюшу. О, какая радость! И как тётя Малюша в такой массе народа меня нашла? Пока я слонялся по очередям в Москве, как мне сказала тётя Малюша, началась эвакуация населения и мой Кировский район будет грузиться в ж.д. эшелоны 10 июля 1941 года.

Мы с тётей Малюшей поехали на нашу Пятницкую улицу в районный эвакуационный штаб, где я получил справку эвакуированного и 75 рублей. Эта справка через 28 лет сыграет основную роль в получении права в 1969 году возвращения из Сибири в Москву. Уже в 3 часа дня была посадка на грузовые машины. Эвакуировались в основном женщины с детьми и я с ними. Хорошо помню, тепло простившись с тётей Малюшей, наш грузовик поехал через Красную площадь-часы на Спасской башне отбивали ровно 4 часа дня. Я тогда себе сказал: «надо запомнить этот час, ведь идёт уже 18 дней война». На Савёловском вокзале нас ждал товарный эшелон, оборудованный под перевозку людей - в вагонах 2-х этажные нары. В пути я узнал, что эшелон идёт на Казань, где нач-к эшелона мне разрешил сойти, чтобы пересесть на пароход и плыть в Саратов-Энгельс.

Москва и область были затемнены и только за её границей появились освещённые станции. Навстречу нам шли сплошные эшелоны: с танками, солдатами, которых мы пропускали, часто стоя на разъездах. В пути нас кормили один раз в сутки. На третьи сутки мы добрались до Казани, С началом войны было введено новое правило: эвакуированные люди имели преимущественное право на транспорте. Поэтому на пристани я вне очереди взял билет на первый уходящий до Саратова пароход. Им оказался однопалубный колёсный пароход «Маяковский». Эта «калоша» на угольном топливе тащилась довольно медленно. На 3-й день мы пришлёпали к пристани «Саратов», моё короткое путешествие в 3-м классе закончилось благополучно и осталось теперь только найти переправу в Энгельс. На берегу Волги в районе пристаней я увидел много бродяг в поиске пропитания. Увидел даже одного юмориста, который мелом на подошве своего сапога написал: «Меньше 5 рублей не буди», а сам спит, видно грузчик, т.к. под головой лежал заплечник. Наконец я увидел чудо - древний паровой колёсник с двумя носами без кормы, «Персидский»-его название. На него набилось не мало народа и я тоже со своим кожаным чемоданом в котором я вёз килограмма два кускового сахара, куртку, папины немецкие плоскогубцы, мой электрический самодельный паяльник, бельё, мыло и сандалии, всё остальное съедобное я успел съесть в дороге.

Был уже вечер, когда к энгельскому берегу причалил «Персидский». Меня конечно никто не встречал, ведь я о себе не дал знать. Улица Чапаевская была недалеко от берега. Подошёл к дому №15, открываю калитку во двор и вижу на веранде мою маму, сразу радостный крик, слёзы и вся родня сбежалась.

На оглавление На предыдущую На следующую