П. Соколов. Ухабы
СЕМЕНОВ РЕКЛАМИРУЕТ ТОВАР.
(Реклама - двигатель торговли. )
Сейчас отвлечемся от мелочей жизни для вопросов более масштабных. но не заметных невооруженным глазом. Это вопросы организации и внутренних процессов в сферах немецкой разведки. Как сейчас общеизвестно из литературы и кинофильмов, между армией м СС всегда существовали неприязнь и антогонизм. В наибольшей степени это проявлялось в разведорганах. Они в той и другой организации существовали параллельно, и старались не столько дополнить друг друга, сколько подставить друг другу ножку. Армейскую разведку - Абвер возглавлял адмирал Канарис, разведку СС VI отдел СД (Службы Безопасности), возглавляемый В. Шелленбергом. В прифронтовой полосе эти службы управлялись командованием фронтов (Их было 3: Южный, Центральный и Северный) и соответственно Управлениями разведки СС, носящими названия Хаупткоммандо Зюд, Норд и т. д. У меня сложилось впечатление, что бесполезность дублирования была достаточно очевидна, и основные усилия наше командование прилагало к тому, чтобы втереть очки высшему руководству видимостью работы, оправдать затрату средств, а также, чтобы удержаться на плаву и не загреметь на фронт. Этим целям и служили предприятия вроде нашего, рассчитанные на масштабность и дутый эффект. С них они снимали неплохой навар, не задумываясь о судьбе людей, которые осуществляли эти прожекты. Впрочем, до их провала или осуществления, людской состав не обижали невниманием, и не скупились на разные мероприятия. Я имею ввиду те экскурсии, которые нам организовывали. [Вообще-то эта тема гораздо глубже и шире, но здесь я не задаюсь целью ее исследовать, а беру только то, что лежало на поверхности. ] Первая из них состоялась вскоре после прибытия в Освитц. В ней участвовали только те, кто прибыл из Югославии. Она была в Берлин. Нас раскыартировали в хорошем отеле "Рокси", в самом центре города. В это время Берлин уже часто подвергался массированным бомбардировкам, но благодаря четкой организацииработы всех служб, жил в уцелевших районахнормальной жизнью: ходил транспорт, работали магазины, зрелищные предприятия и государственные учреждения. У Райхсканцелярии, резиденции Гитлера, стояли часовые - солдат и "золотой фазан" -член фашистской организации СА. Они стояли не шевелясь, лишь при проходе начальства, проделывали сложные пируэты с ружьями, беря их с плеча "на караул" и обратно. Нетронутыми стояли и Бранденбургские ворота, и улица Унтер ден Линден, но были и километры мертвых кварталов, где не было видно ни людей, ни огней. Ночами светили редкие синие фонари и фосфорецирующие полосы вокруг деревьев и столбов. Воздушные тревоги объявлялись еженощно, но заблаговременно, и все не спеша отправлялись по убежищам. Их было много, и они обозначались указателями - стрелами, а назнакомых с их расположением, оперативно ориентировали бойцы Гражданской обороны, появлявшиеся на улицах с первыми гудками сирен, с повязками на рукавах и противогазамичерез плечо. Ходили мы и группами по музеям, в варьетэ, и поодиночке. Нам выдали по некоторой сумме денег и продовольственные карточки. При заказе в столовой, официант вырезал сколько надо талонов на мясо, жиры и пр. , что и указывалось в каждом меню. Были блюда и без карточек. Эти талоны можно было отоварить и в любом магазине, причем никаких очередей не было. Четкость, дисциплина и организованность - вот что мне в первую очередь бросилось в глаза в Берлине. Видимо эти качества и были главным оружием немцев, позволившим им вести многолетнюю войну практически со всем миром. В один из первых дней нашего пребывания в Берлине, Семенов повел нас представить начальству. Нас завели в большую комнату, где стоял длинный стол. Пришел какой то чин. Не Шелленберг и ,естественно, не Штирлиц. Он обошел каждого, пожал руки, и задал стандартные вопросы: "Как вас зовут?", "Сколько вам лет?", "Кто вы по профессии?" Все это он говорил бесцветным голосом, и не дождавшись зачастую ответа, говорил: "Ach, so!" (Ах, вот как!), и шел дальше. В период этой церемонии, двое расторопных солдат, из русских, принесли бутылки с водкой и стаканы, и расставили их на столе. Обойдя всех, чин произнес речь. Суть ее я мало уловил, будучи на другом конце стола. Там была и Великая Германия, и спасение Европы, и золотые буквы в истории... В завершение он предложил выпить во здравие Фюрера. Все откликнулись на призыв, и на лицах проступило недоумение: в бутылках оказалась чистейшая вода. Но все смолчали, кроме Ходолея, который ехидным шепотком заметил, что это самое подходящее питье за фюрера. Хозяин кабинета, увлекшись красноречием, выпил последним. Мы с интересом наблюдали, как брови у него поползли вверх. Он приказал немедленно убрать эти, и принести другие бутылки. Во второй партии вода была покрепче. Не преминули мы встретиться с нашими эмигрантскими соотечественниками. В каждой стране русская эмиграция имела свое собственное лицо, но были и общие черты, характерные для этой категории людей. В числе их и наличие русской церкви, своеобразного клуба, куда собирались, чтобы, после истовых поклонов и крестных знамений, повстречаться со знакомыми, посплетничать, провернуть мелкие гешефты. То же самое было и в Берлине. Церковь была небольшая. По игре случая она стояла целехонька, а в 100-200 метрах дальше, тянулись, покуда видел глаз, сплошные руины. После службы на паперть высыпали все прихожане, и послышались такие знакомые слова: "Здравствуйте, Ваше превосходительство!", "Целую ручки, Марья Ивановна!", "А помните, в 912 году.." Все шло по застывшему шаблону. Я еще не вполне состыковался с советскими людьми, но и эти показались мне невероятно чужими - "ненастоящими", и мне хотелось высказать им по-Сушковски: "Милые соотечественники, уважаемые дамы и господа, туды-сюды вашу бога, душу, мать! Все вы осколки прошлого, манекены, или куклы из сказки Андерсена, волею волшебства ожившие и играющие в людей, живущие иллюзиями ушедшего мира, среди развалин и пожарищ мира настоящего! Вторую экскурсию, уже всей группой "Ульм", мы совершили в Вену. Она была совсем не похожа на сумрачный казенный Берлин. Прекрасная легкая архитекрура. Глядя на эти дворцы, церкви и театры казалось, что слышишь музыку вальса, и видишь гусар, в краcных и голубых мундирах, танцующих в просторных залах. Вероятно, это были ассоциации, навеянные многочисленными фильмами, поставленными по опереттам Легара, Кальмана и Штраусса. Современные автомобили уживались на улицах с конными каретами и кучерами в цилиндрах и плащах-пелеринах. Веселее и радушнее были люди. Если надо было спросить, как добраться до того или иного места, то всегда находилась куча доброхотов, и на улице, и в трамвае, желающих дать самую точную информацию. Побывали мы и в Пратере, парке с разными развлечениями и аттракционами. Люди веселились открыто и непринужденно. Можно было видеть, как седовласая парочка, со смехом и визгом, несется по американским горам или в "пещере ужасов". Семенов и тут не утерпел, чтобы не представить нас, а точнее чтобы не представиться самому. Незадолго перед тем, немцы выкрали Муссоллини из горного замка в Альпах, где тот содержался под стражей, после произошедшего в Италии переворота. Сделано это было парашютистами под руководства, тогда хауптманна (капитана) Скорце'ни. После этой акции Скорцени прославился, быстро пошел в гору, и в то время имел руководящий пост в разведке и чин штурмбанфюрера СС. К нему на поклон нас и привели. К нам вышел ражий молодец с шрамами на щеке, подержался за руки, задал те же пустые вопросы. На этом аудиенция закончилась. Скорцени у нас называют диверсантом No 1 гитлеровского Райха. Впоследствии, его вроде бы хотели судить, как военного преступника, но он исчез, и вынырнул затем в Испании, где и прожил до конца своих дней. Вот такие бурные события произошли с нами за три месяца пребывания в Германии.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава