П. Соколов. Ухабы
ВОЗВЫШЕНИЕ.
"Пошли наши в гору !" - сказал цыган,
когда его отца вздернули на виселицу. "
Cреди прочих ИТР-овских должностей была и такая: Мастер-дорожник. Занимал ее некто Штуккерт, из советских немцев. В войну он служил у немцев, за что и заработал 58-ю статью, однако с относительно небольшим сроком - 7 лет. Был он довольно заносчив, нахален. В его обязанность входило проектирование лесовозных дорог в очередных делянках, отводимых для рубки леса. В его распоряжении было две девчонки - так называемая топогруппа, с помощью которых он провешивал будущие главные дороги и "усы" - боковые ответвления, вдоль которых затем и велась вывалка леса Вот этот то Штуккерт на чем то погорел, тоже возможно по женской части, и был отправлен на другой лагпункт. На его место не нашлось кандидатов. Видимо через 2-ю часть, технорук узнал, что в моей карточке числится, как гражданская профессия, -землемер. Меня вызвали, поговорили, согласие мое было делом формальным, и назначили на эту должность, имея ввиду и то, что я уже имел практический опыт строительства лесовозных дорог. Понятно, что в начале все было непривычно и ново, но выручили девчата, одна русская, другая малюсенькая хохлушка, несколько насупленная и строгая на вид. Они мне рассказали всю несложную методику проектирования, показали, как пользоваться самодельными приборами. Но настоящим испытанием для меня оказалась наступающая зима. Вообще-то зимой с дорогами было проще. Зимой лес возили на санях по снежно-ледовым дорогам, которые с помощью подсыпки и поливки поддерживала специальная бригада. Я легко сделал задел вперед, но мне предстояло спроектировать дороги в делянке для первой весенне-летней рубки. Сначала мне это показалось пустяком. На имевшемся плане лесосек, деляна была обозначена узким прямоугольником, и на нем были пунктиром нанесены предположительные направления вывозки. Все было просто: сверху обратная магистраль, поперек всей деляны идут лесовозные "усы", а по нижней границе - грузовая магистраль с выходом на нижний склад. В это время была принята другая система охраны. Бригады уже не ходили под индивидуальным конвоем, а вся лесосека предварительно обнослась просекой, на которой были сооружены вышки для охраны. В зону оцепления запускались все работающие, и там они имели полную свободу передвижения, Конвойные лишь просматривали просеку от вышки до вышки, да начальник конвоя периодически проходил на лыжах по периметру деляны, и смотрел, чтобы лыжня не была нарушена чужими следами. Я со своей командой имели право переходить просеку и углубляться вглубь леса. Было очевидно, что уйти через эти леса и снега невозможно. Тем не менее эта относительная свобода была приятна. И вот, когда я, на выданных мне лыжах, углубился в дебри новой лесосеки, я вдруг обнаружил по ее середине довольно глубокую лощину, с крутым спуском к ней с обеих сторон. Я тщтательно обследовал лощину, она имела форму вопросительного знака, и сделал набросок схемы путей вывозки леса. Согласно проекту получалось, что обратные магистрали проходят по обеим длинным сторoнам прямоугольника, усы, где будет происходить загрузка тележек, спускаются к центру деляны, а грузовая магистраль, следуя рельефу долины, выходит к ее устью, и идет дальше на лесобиржу. Когда вечером, на очередной планерке, я представил этот план, меня подняли на смех: такого быть не может, это плод полной безграмотности. Я был морально сражен. Однако ничего другого я предложить не мог. На другой день технорук сам отправился осмотреть деляну и убедился, что лощина существует, и представляет серьезное препятствие. Он срочно связался с центральным лагерем, прося помощи. Я, несмотря на общее осуждение своего проекта, все же нарубил вешек, и стал их расставлять по ходу русла долины. Вдруг раздались голоса, и на меня вышли технорук и с ним еще один человек, некто Андреев, старый заключенный набора 37-38 гг. бывший у нас начальником планового отдела, а затем переведенный в Управление. Он попросил меня провести его по деляне, и посмотрел намётки моего будущего проекта. Он тут же заявил, а вечером объявил при всех, что предложенный мной проект единственно возможный, и свидетельствует о моем глубоком понимании предмета. Я оказался на коне. Вскоре после этого, в структуре лагеря произошли "революционные" преобразования: все общие лагеря были расформированы, женщины все собраны на нашем 9-ом лагпункте, а мужчины разосланы по другим лагпунктам. У нас осталось мужчин человек 50 ИТР-овцев, работников учета, да бригада грузчиков, человек 9-10, предназначенная главным образом для оформления вагонов, установки стоек, крепления груза, и оказания более квалифицированной помощи женским бригадам. Трудно описать весь этот процесс переселения. Если мужчины, с грехом пополам, безропотно прощались со своими подругами, то женщины уезжали со своих лагпунктов со слезами и воплями, прибыв к нам, бастовали и не выходили на работу, а если и выходили, то не работали. Однако голод не тетка, и вскоре все смирились со своей судьбой. Для мужчин отвели один барак, обнесли его колючей проволокой, и даже одно время поставили привратницу, однако потом убрали, из-за полной бесперспективности воспрепятствовать взаимным контактам. Я, как "специалист" был оставлен. Остался и мой приятель Кувшинов.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава